Рыцарь и его доспехи. Латное облачение и вооружение
Шрифт:
Нам до сих пор немного известно о конкретных способах и приемах изготовления панцирных доспехов, но кое-что можно почерпнуть из немногочисленных иллюстраций, на которых изображены ремесленники за работой, из списков инструментов и из тщательного анализа того, как развивалось мастерство изготовления кольчужных лат. Также нам кое-что известно об организации работы в оружейных мастерских, хотя знания эти удручающе скудны. Есть данные, указывающие на специализацию среди ремесленников, изготовлявших кольчуги. Где-то между 1298 и 1344 годами итальянский автор Гальвано Фьярнма сочинил труд под названием «Chronichon Extravagans», в котором описал кое-какие детали работы оружейников Милана, одного из важнейших центров оружейного производства в период между XIII и XVI веками. «На нашей территории, – пишет Фьярнма, – обитают в великом множестве ремесленники, изготовляющие всякий вид доспехов и оружия – хауберки, нагрудники, пластины, шлемы, каски, стальные шляпы, ожерелья, рукавицы, поножи,
Из более поздних документов становится известно еще больше. Стоит, например, взглянуть на списки ремесленников, работавших в XVI веке в гринвичских оружейных мастерских Генриха VIII. Из этих списков мы очень многое узнаем о специализации, существовавшей в мастерских: «молотобойцы» ковали пластины, «вальцовщики» формовали и полировали пластины после их ковки, «слесари» приделывали к готовым доспехам петли, застежки и крепления, а другие ремесленники следили за правильной сборкой лат и изготовляли подкладку.
В миланских мастерских XV века мы находим специализацию, не уступающую таковой на современных поточных линиях массового производства товаров. Каждый из работавших в Милане ремесленников был занят исключительно изготовлением какой-то одной определенной части доспехов. Действительно, маловероятно, что когда-то было такое время, что один человек мог изготовить доспехи целиком – от начала до конца. Так же невероятно, чтобы один человек в наше время сделал автомобиль от начала до конца.
Панцирное облачение выделывали из брусков (биллетов) стали или закаленного железа; эти бруски расковывали в плоские пластины вручную или водяными падающими молотами. Пластины потом разрезали по заготовленным лекалам разных частей будущих доспехов, а потом ковали их на «шаблоне» или форме, подобных тем, с которыми в наше время работают серебряных дел мастера. Шаблонами мы называем набор небольших наковален разной формы, насаженных на вертикальную стойку, которая могла служить станком или большой деревянной болванкой.
Для придания пластине основной грубой формы применяли холодную ковку, хотя, возможно, в течение этого процесса пластину один или два раза отжигали или закаливали. Некоторые операции, например загнутые детали, завернутые края, можно было изготовлять только путем горячей ковки. После того как всем заготовкам придавали нужную форму, наступала самая трудная часть работы: сборка и подгонка частей. Этот этап был, конечно, самым важным, ибо если разные детали не подошли бы друг к другу или не перекрывались бы между собой, то не была бы выполнена главная цель изготовления доспехов – они не защищали бы своего хозяина, не обеспечивали бы достаточной гибкости и свободы движений, а между частями возникли бы опасные зазоры. Присмотритесь к готовым доспехам, и вы сами убедитесь в том, как тщательно каждая деталь подогнана к соседней. Когда сборку и подгонку деталей заканчивали, изделие передавали полировщикам, которые чистили и полировали доспехи на водяных абразивных колесах. Если доспехи предполагалось украсить насечкой или инкрустациями, то дальше готовое изделие передавали граверам или ювелирам, а когда они заканчивали свою работу, слесарь навешивал на готовые доспехи петли, застежки и ремешки. И наконец, с внутренней стороны делали подкладку и завершали окончательную сборку готовых лат.
Толщина стали в латах варьируется, по толщине отличаются не только разные детали – одна и та же часть в разных местах могла иметь неодинаковую толщину. Нагрудник не только толще спинной части кирасы, но его передняя часть толще, чем боковые части; передняя часть шлема, защищающая темя, толще, чем часть, прикрывающая затылок. Твердость поверхности также варьируется, наружная часть намного тверже внутренней.
Поверхность доспехов по твердости не уступает стеклу, на них трудно оставить царапину каким бы то ни было материалом; но поверхность эта и в отдаленной степени не обладает хрупкостью стекла. Должно быть, при отливке стали использовали какие-то присадки, хотя сейчас никто не знает, как именно это делалось. Твердость была важна для латного панцирного доспеха из самых практических соображений: твердость препятствовала пробиванию доспеха, так как твердая, гладкая, скругленная и отполированная поверхность лат была предназначена для того, чтобы отводить и отражать самые мощные удары. Из описаний последнего периода Столетней войны мы узнаем, что даже стрелы английских лучников не могли пробить панцири французских воинов – такие доспехи были разработаны специально для противодействия лучникам, даже если те стреляли с близкого расстояния, стрелы просто отскакивали. Но, несмотря на такую твердость, мы знаем, что подчас сокрушительные удары топором, молотом или мечом все же пробивали панцирные доспехи.
На большинстве самых добротных доспехов можно обнаружить клеймо оружейника – индивидуальное или цеховое. В некоторых случаях клеймо проставлено только на основных частях, в других случаях – на всех частях и даже на каждой пластине. Иногда на наружной (правда, чаще все же на внутренней) стороне доспехов можно видеть знак владельца – это гравированные или нарисованные значки (магические формулы или изображения амулетов). Например, на обоих наколенниках (с внутренней стороны) и на внутренней стороне обоих наплечников доспехов Шотта фон Хеллингена были нарисованы красные иерусалимские кресты. На верхней части наружной стороны нагрудника кирасы был выгравирован герб Шотта (рис. 59). Эти знаки и отметки изготовителя, своего рода подписи, свидетельствуют о гордости людей, делавших доспехи. Оружейники стремились оставить свой знак, свидетельство того, что латы сделаны именно ими. Иногда знак ставился как символ верности сюзерену. Кроме того, в изготовлении доспехов можно увидеть зачатки гражданского достоинства, так как в дополнение к клеймам оружейников мы часто можем наблюдать на доспехах «виды городов», где проживали мастера, или заметить гербы отдельных правителей (особенно это касается изделий, изготовленных в конце Средневековья).
Доспехи никогда не были такими тяжелыми, как это часто представляется нам. Полные доспехи 1470 года были не тяжелее – а подчас и легче, – чем полная выкладка английского пехотинца времен Первой мировой войны. Средний вес доспехов равнялся 57 фунтам (приблизительно 26 килограммам), но надо помнить, что этот вес не давил на плечи, как он давит на плечи пехотинца, а был равномерно распределен по всему телу. Вопреки распространенному мнению, доспехи, помимо всего прочего, изготовлялись так, чтобы их было удобно носить. Главной заботой оружейника было подогнать доспехи точно по фигуре владельца – такого искусства достигает не всякий первоклассный портной. Если была такая возможность, то с хозяина будущих доспехов снимали мерку, а потом за несколько примерок подгоняли готовое изделие. Если же владелец будущих доспехов почему-либо не мог сам приехать в мастерскую, то туда присылали данные снятия мерки. Например, рыцари Англии или Испании часто заказывали доспехи в Милане или Аугсбурге. Иногда размеры посылали с образцами одежды, а иногда снимали восковые копии с конечностей заказчика. Например, герцог Туренский в 1386 году «послал в Германию маленький дублет как модель для изготовления пары пластин (нагрудника и спинной части) для его персоны».
Или приведем запись в бухгалтерской книге испанского королевского дома, относящуюся ко второй четверти XVI века: «За воск для отливки модели ног Его Величества, отправленной господину Дезидериусу Кольману, занимающемуся изготовлением доспехов…» Такая забота о точной подгонке доспехов относится как к кольчужным латам, так и к панцирным доспехам, хотя, конечно, гибкость кольчуги позволяла уделять меньше внимания точной подгонке снаряжения. И наконец, всякий, кому предстояло сделаться воином, начинал тренироваться в ношении доспехов с семилетнего возраста, поэтому, когда ребенок становился рыцарем, он был уже привычен к постоянному ношению доспехов (к классу воинов относились все мальчики благородного происхождения, но были и исключения).
Благородные юноши Средневековья учились носить доспехи, так же как сейчас дети учатся читать и писать, – с самого раннего возраста. Хуан Кехада де Реаго, рыцарь и писатель начала XVI века, утверждает «необходимость воспитывать воина с того раннего возраста, когда мальчик начинает учиться читать, познавая азбуку» («Учение об искусстве рыцарства» («Doctrina Delia Arte Delia Cavalleria»). Каждый день ученик носил доспехи и упражнялся в них, ведь когда он становился мужчиной, то должен был проводить в латах много времени, не говоря о том, что ему необходимо было воевать в них (в Средние века воином начинали считать человека, достигшего четырнадцатилетнего возраста). Но воин не только умел носить доспехи, он был гордым наследником традиции, основанной его предками тысячу лет назад, – проводить большую часть жизни в боевом снаряжении.
Конечно, у доспехов были и крупные недостатки. Самым большим из них – независимо от того, насколько владелец был привычен к их ношению и насколько хорошо они подогнаны, – были духота и перегревание. В доспехах воин мог страдать от невыносимой жары. Шекспир, очевидно, хорошо знаком с этой проблемой, так как во второй части исторической трагедии «Король Генрих Четвертый» говорит устами принца Генриха следующее:
То, как ношенье лат богатых в жаркий день,Что обожгут тебя надежностью своей.