Рыцарь и ведьма
Шрифт:
И вдобавок ко всему с нейстали твориться какие-то странные вещи.
Она не могла сказать об этом Магнусу во время их поспешного бегства, да еще когда он все время был не в духе. Но, когда она была до паники напугана в подземелье тамйяиеров и обвалился сводчатый потолок, рыцари ухитрились выбраться из-под обломков невредимыми.
Из того, что сказал Асгард, она поняла, что тамплиеры сочли это знамением ее силы. Если это правда, с содроганием думала Идэйн, то она обладает силой, которой вовсе не хочет
К тому же рядом постоянно был Магнус.
Иногда, лежа в темной повозке рядом с мечущимся в жару и бреду Асгардом, Идэйн пыталась убедить себя, что Магнус прекрасен и отважен и что если бы не он, то она наверняка погибла бы. Не могла она забыть и тех божественных часов, что провела в его объятиях.
Но у нее все больше крепла уверенность, что его усилия спасти ее и это отчаянное бегство из Шотландии с риском оказаться между двумя сражающимися армиями означали, что Магнус на самом деле преследует только свою цель.
Разве не говорил он ей прежде, что хотел прибыть с нею ко двору своего сюзерена, чтобы она свидетельствовала в его пользу? И в сердцах Идэйн убеждала себя, что этой причины для него более чем достаточно, чтобы совершить все то, что он совершил.
Она начинала опасаться, что ее чувства к нему ослепили ее и что Магнус был таким же, как все. Он тоже был склонен к насилию, вспыльчив и груб. Его яростный поединок с Асгардом у ворот замка тамплиеров не шел у нее из головы. А также то, как он обращался с раненым, как желал попросту выбросить его в придорожную канаву.
Единственное, в чем Идэйн была уверена, – это то, что Магнус желал ее. Забираясь на ночь в повозку, она ловила на себе его взгляд. Он пожирал ее глазами, но глаза эти были мрачными. Ему тошно было видеть ее рядом с другим мужчиной, пусть даже раненым. Однажды он заворчал на нее:
– Клянусь распятием Христа, не спи там! Иди и ложись в другой повозке, со мной!
Эти слова слышал весь цыганский табор, потому что он хотел, чтобы его слышали. Идэйн сделала вид, будто не поняла его, и легла рядом с Асгардом, натянув на обоих плащ.
Ночью она долго не могла заснуть, ее мучили кошмарные воспоминания последних нескольких дней. Она вспоминала тамплиеров и их безумные поиски ясновидящей, чтобы узнать будущее и тайны господни.
Магнус был уверен, что и король Уильям все еще разыскивает ее. Он и цыгане старались держаться подальше от дорог, по которым маршировали войска, стараясь не столкнуться с колоннами рыцарей.
Когда наконец Идэйн уснула чутким и нервным сном, ей приснились неприветливые холмы Шотландии. Во сне она видела Магнуса, преследовавшего ее, переходя из одной повозки в другую. Он требовал, чтобы она спала с ним весь путь от Дамфриза. Но она отвергала его и предпочитала мирно спать в объятиях Асгарда да ля Герша. Предвидениепокинуло ее, и случилось это уже давным-давно.
Когда Идэйн проснулась, больше всего ее волновало именно это.
В деревнях они слышали о том, что в маленьком городишке у реки Киркадлиз открывается рождественская ярмарка. Цыгане настояли на том, чтобы свернуть туда, заявив, что им нужно заработать денег на будущее, когда Магнус, Идэйн и Аегард покинут их.
Лагерь разбили у реки на фермерском пастбище. Было так прекрасно оказаться близко у воды, хотя Магнусу пришлось заплатить фермеру за эту роскошь. Магнус пошел вместе с цыганами на ярмарку, чтобы откупить там место, где цыгане могли бы чинить горшки и сковородки и продать лошадь или одного-двух мулов, а также узнать, разрешат ли цыганам развлекать народ разными фокусами.
Деревенский священник предупредил их, что гадание запрещено, но хозяин постоялого двора отвел Магнуса в сторону и сказал, что, если тот опустит в карман священника серебряный пенни, тот разрешит цыганам предсказывать судьбу. И даже разрешит цыганкам исполнять свои танцы, которыми они столь славятся, если они будут это делать потихоньку. Разумеется, нужно пригласить посмотреть эти танцы и священника, но, конечно, бесплатно.
Магнус и его цыгане задержались на постоялом дворе, а когда вернулись, были изрядно пьяны. Они разбудили Идэйн, а также всех цыганских собак и самого младшего отпрыска Тайроса.
Этого шума нельзя было не услышать. Даже Асгард приоткрыл глаз, вглядываясь в темноту, потом отвернулся.
Идэйн знала, чего он хочет. Она приложила руку к его лбу и убедилась, что не ошиблась. Кожа – влажная и холодная, глаза больше не мутные. Лихорадка прошла – наступил перелом в болезни.
Идэйн вылезла из повозки и пошла за горшком, чтобы дать ему облегчиться. Потом отправилась в лес опорожнить сосуд. В тени под деревьями стоял Магнус.
– Боже милосердный, ты к тому же возишься с его мочой! – проворчал он.
Прежде чем она успела что-то сделать, он вырвал у нее горшок и швырнул в кусты, в темноту. Потом обнял ее и прижал к себе так крепко, что она не могла сопротивляться.
– Я лежал в темноте и думал, сколько я для тебя сделал за последние несколько дней, – сказал он. – Я спас тебя от кораблекрушения и голодной смерти, я сражался за тебя с целой казармой тамплиеров, чтобы они не пожертвовали тобой ради осуществления своих безумных планов, а теперь должен смотреть, как ты спишь с одним из них и носишься с его дерьмом! И все это для того только, чтобы унизить меня перед толпой грязных цыган!
– Так ты считаешь, что я тебя унижаю?
Идэйн оттолкнула его обеими руками, лицо ее исказила гримаса отвращения. Она почувствовала в его дыхании запах вина и поняла, что он напился.
– Куда ты везешь меня? Ты ничего мне не сказал! Ты не спросил меня, хочу ли я объяснять твоему лорду Честеру, как ты потерял его корабли. А я не хочуэтого делать! Вот что, господин рыцарь, я хочу вернуться к добрым сестрам монастыря Сен-Сюльпис. Они меня любят и защитят от этой жестокой жизни!