Рыцарь и ведьма
Шрифт:
Идэйн обернулась поглядеть на короля Генриха, который в этот момент ставил на стол шахматную доску и фигуры. Теперь он стоял, заложив руки за пояс, покачиваясь и разглядывая ее.
– Золото, – пробормотал король, и его выпуклые глаза блеснули. – И волосы и кожа – все золото! Замечательно! А глаза изумрудные. Бог свидетель, де ля Герш, но должен признаться, я не поверил, когда мне об этом сказали. – Его взгляд пробежал по всей фигуре Идэйн. – По крайней мере они были правы, когда сказали, что она поразительно красива.
В его взгляде было нечто такое, отчего Идэйн похолодела. Она упала на колени, широкая юбка придворного платья легла на пол, как синий цветок.
Казалось, король не мог отвести от них глаз.
– Де ля Герш говорит, что ты из Ирландии, – обратился к ней король.
– Нет, милорд.
Идэйн бросила на тамплиера изумленный взгляд. Зачем это Асгарду понадобилось сообщать об этом королю? Если только он не вздумал повторять диковинные истории, рассказанные монахом Кадди.
– Я сирота, ваше величестве, меня младенцем оставили у дверей монастыря Сен-Сюльпис. И монахини могут подтвердить вам, что я говорю святую правду. Я ничего не знаю о своих родителях и семье.
Пока девушка говорила, король описывал вокруг нее круги, оглядывая ее с ног до головы. Потом он остановился, кивнул и сказал:
– Клянусь Святым Крестом, девушка, из какой бы страны ты ни была родом, но это, должно быть, какая-то обитель фей, как утверждает деля Герш. Ни в одной стране не могло зародиться существо со столь совершенными лицом и телом. – Он подошел к ней и остановился, глядя на нее в упор. – Знаешь ли ты, благородная девица, что у тамплиеров полно предположений относительно тебя? И предположения эти такие, что они любой ценой хотели бы скрыть их от архиепископов Англии. Бедные Рыцари Храма Соломонова весьма разочарованы, что ты ускользнула из их рук. – Король улыбнулся. – Вижу, ты помнишь, как была у них в заточении.
Идэйн не могла выдержать пристального взгляда тамплиера и опустила голову.
– Асгард говорит, – продолжал король, – что Эдинбургский командор хотел послать тебя во Францию к Великому магистру, чтобы ты могла продемонстрировать перед ним свое редкое и поразительное дарование, и он подвергнет тебя тщательнейшему допросу. Но в последний момент, памятуя о данных им мне клятвах, де ля Герш помог тебе скрыться.
Идэйн не осмеливалась взглянуть на де ля Герша. Он помог ей скрыться?Она ничего не ответила, а король сел за стол, пододвинул к себе шахматную доску и вынул из нее фигуры.
– Знай, что я весьма доволен тем, – продолжал король своим высоким пронзительным голосом, – что де ля Герш с честью выполнил задание, данное ему мною в Лондоне в день Святого Мартина. А задание это было найти тебя и привезти ко мне.
Идэйн все продолжала стоять на коленях, потому что король не дал ей разрешения подняться. Лицо ее было так напряжено, что заболели мускулы на скулах. От смущения Идэйн потеряла дар речи. Но мысли ее бешено метались. Неужели Асгард мог сказать королю Генриху, что это он спас ее от тамплиеров в Эдинбурге? И если это так, то как он объяснил появление Магнуса и их побег с цыганами?
Идэйн не могла поднять голову и взглянуть де ля Гершу в лицо. Она не верила, что тамплиер мог сплести такую затейливую ложь. В конце концов их ведь нашел граф де Морлэ, отец Магнуса!
Для этой лжи есть какая-то серьезная причина, говорила она себе. Сейчас она не должна разоблачать Асгарда, ведь он был тем самым человеком, за которым она так долго ухаживала. Пресвятая Матерь Божия! Они не могли не стать друзьями, раз она спасла его от этой ужасной лихорадки, когда все считали его умирающим!
Возможно, если король
С другой стороны, она не могла забыть и слов Магнуса о том, что на Лох-Этив тамплиер прибыл с деньгами короля Уильяма, предназначенными для выкупа, но, уплатив их, он не повез ее к шотландскому королю, а поехал с ней к тамплиерам.
Идэйн подняла глаза. Асгард де ля Герш стоял – весь внимание! – перед своим сюзереном, в латах и при мече, только без шлема, и его непокрытая голова казалась ослепительной. Глядя на это прекрасное лицо, было трудно поверить, что тамплиер может не быть олицетворением самого духа рыцарской чести.
Король огляделся вокруг и посмотрел на Идэйн.
– Что ты делаешь, девушка? Поднимайся!
Он знаком приказал Асгарду принести скамеечку. Из сумерек возникла фигура леди Друсиллы с чашами и кувшином вина. Король едва слышно сказал ей что-то. Жена коменданта сделала глубокий реверанс, потом пятясь вышла из комнаты. Они слышали, как она что-то сказала рыцарю, стоявшему у дверей на страже, потом до них донесся звук удалявшихся шагов.
Идэйн села за стол перед королем. Их разделяла шахматная доска. Генрих поднял свою золотую с серебром чашу и отпил из нее. Рука его слегка дрожала. Вино проливалось из уголков рта и стекало со дна чаши. Он вытер губы тыльной стороной ладони, потом стал расставлять шахматные фигуры, изготовленные из слоновой кости и черного дерева. Только медлительность и тщательность, с которой он это проделывал, позволяла догадаться, как много он выпил.
Он поставил доску так, что фигуры из слоновой кости оказались перед Идэйн, а фигуры из черного дерева перед ним. Она уставилась на них. Все, что ей приходило в голову, – это то, что уже поздно, скорее раннее утро, чем ночь. Если не считать поварят и лакеев, ходивших по двору, весь замок был тихим и темным. Дворяне, солдаты и все остальные гости спали после роскошного королевского пира.
Теперь, когда король Генрих наконец оказался здесь, в Честере, и, более того, в ее башне, Идэйн ждала от него тех же вопросов, что ей задавали тамплиеры, она ждала, что он тоже будет требовать от нее предсказаний будущего и сотворения чудес. Вместо этого король явился с шахматной доской, как видно, желая создать у нее впечатление, что единственная его цель – поиграть с ней в шахматы.
Боже милостивый! А что, если это и вправду так? Короли могут делать, что хотят. Они привыкли потрафлять любым своим прихотям, неважно, имеют они смысл или нет.
Идэйн смотрела, как широкая и сильная веснушчатая рука, поросшая рыжими волосами, поднимает ладью и делает ход.
Король Генрих, не оборачиваясь, бросил через плечо:
– Де ля Герш, здесь был один отшельник из Линдесфарне, который мог предсказывать ходы во время игры в шахматы. Это было весьма любопытно. Я велел привести старика к себе и сказал ему, что меня интересуют непознанные созвездия божьих законов природы и что я желаю изучать их. Потом мы играли с ним в шахматы много ночей кряду. Естественно, что я ни слова не говорил об этом церковникам, опасаясь, что они разгневаются, узнав, что их государь увлекся столь еретическим развлечением, как игра в шахматы с немытым отшельником с северных островов. Мне хотелось посмотреть, как он предсказывает ходы в столь простой забаве, как шахматы. Я играл в них с этим отшельником много месяцев, но через некоторое время старец отупел и перестал соображать. И я с сожалением был вынужден отослать его восвояси.