Рыцарь из Дома Драконов
Шрифт:
– Я все лучше и лучше вас узнаю, сэр Артур, - Александр улыбнулся.
– Можно пить и веселиться в компании человека... и ничего в нем не понимать. Зато теперь я наконец в вас разобрался. Вы трус. Вы бежите от меня точно также, как драпали из столицы.
Артур крепче стиснул рукоять меча.
– Я слышал про то, как умер ваш отец, - продолжил Гальс, говоря негромким, обволакивающим, вкрадчивым голосом.
– Как сразил всех, ставших на его пути, как прикончил Терхола. Раймонд Айтверн - один из тех, кто годами разрушал королевство, рвал его на разрозненные владения, пользуясь слабостью Ретвальда... но он был настоящим драконом. Из тех, что дышат огнем и закрывают крыльями небо. А вы... Змееныш, разве что. Летать вам не дано.
Уже не сдерживая ярости, Артур кинулся на него,
Для Александра весь этот треп - просто еще одна уловка, ведущая к победе. Скорее всего, он не испытывает к нему, Артуру, никаких дурных чувств. Просто старается победить любой ценой, и как можно быстрее и проще. У графа Гальса свои представления о чести, не сходные с общепринятыми. Его честь не всегда позволяет ему ввязываться в бой, но если уж он ввязался, то идет до конца и не гнушается ничем.
Потому что это война. А войны ведут ради победы, иначе и начинать их не стоит.
И если я хочу уйти отсюда живым, подумал Артур, если я хочу и в самом деле победить, то мне придется воевать по-настоящему.
Александр Гальс застыл в паре шагов от противника, ожидая атаки - нелепой и детской. Он уже все рассчитал, знал, что делать и как, где нажать и где уколоть, как довести глупого мальчишку до полной потери контроля над собой - а потом просто дождаться, когда он в ослеплении ярости вновь бросится вперед и напорется на выставленный меч. Один короткий росчерк стали - и все закончится.
Граф ожидал выпада - а следовало ждать броска. Артур Айтверн сорвал с ножен на поясе изогнутый кинжал из закаленной дарнейской стали - и швырнул его прямо во врага. Александр среагировал мгновенно, он весь дернулся, вырвался из одной позиции в другую - и, с невиданной скоростью взмахнув мечом, таки отшвырнул в сторону едва не пробивший ему горло клинок. Артур никогда прежде не наблюдал настолько совершенной и отточенной реакции, даже не верил, что подобное возможно. Впрочем, сейчас было не до изумлений. Все зависело лишь от его собственной скорости. Пользуясь тем ничтожным промежутком времени, когда Александр мог быть хотя бы немного выбит из четкого ритма схватки - Артур наконец бросился вперед, выставив свой меч в глубоком пронзающем выпаде. Прямо в сердце.
Александр отразил удар - с такой силой, что меч вылетел у Артура из рук, а сам молодой человек не устоял на ногах и отлетел на несколько метров. Рухнул прямо лицом на камень. Откатился в сторону, уходя от низвергнувшегося с неба удара, кубарем пронесся по камням. Вскочил на ноги на самой середине маленького дворика. Выхватил из сапога стилет и метнул его.
Сверкающая стальная рыбка вонзилась Гальсу прямо в сжимавшую меч руку и насквозь пронзила кисть. Граф пошатнулся и коротко вскрикнул - впервые за весь поединок. А Артур, не теряя больше ни грана бесценного времени, побежал прямо на него, на бегу доставая из рукава свой последний кинжал. Оружие выпало у Гальса из ослабевших пальцев - но он тут же ловко поймал меч левой рукой и попробовал обрушить его на неприятеля. Видно, Александр все же недостаточно хорошо владел левой - потому что Артур сумел парировать и выбил у Александра клинок. После чего Айтверн коротко, без замаха, вонзил кинжал Гальсу в живот - по самую рукоять. Кровь хлынула фонтаном, Александр чуть не упал, но вместо того, чтобы упасть, замахнулся здоровой рукой, метя окованным шипами перстнем Артуру прямо в глаз. Артур отбросил руку противника, сломав ее в запястье, и впечатал собственный кулак ему в лицо, слыша, как хрустит сминаемый нос. Гальс выплюнул герцогу прямо в лицо кровавый сгусток - и тяжело повалился под ноги. Спустя секунду Александр был мертв. Умер он тяжело, хотя и быстро.
Затем все как-то смазалось, поплыло, теряя форму. Накатил туман, сырой и плотный, и Айтверн рухнул в него с головой. Мир погрузился в дымку, и дальнейшее припоминалось с трудом. Просто отдельные картинки, никак между собой не связанные. Артур помнил, как шарил пальцами по поясу, все норовя вложить меч в ножны, и не соображал, что меч валяется на другом конце двора. Помнил, как запрокинул голову и глядел в небо. Помнил, как опустился на колени подле Александра. Губы и подбородок графа залила кровь, а глаза остекленели, но его мертвый противник тем не менее казался умиротворенным, обретшим наконец окончательный покой. Все его битвы закончились, к добру или к худу, и его вера привела его туда, куда он шел. А еще Артур помнил туман. Густой, хоть мечом его режь - не разрежешь, хоть криком кричи - не докричишься. И еще - тихий плеск воды. Кто встретит меня, когда к берегу причалит лодка? Кто примет мою монету? Кто протянет руку?
Раздался голос Данкана Тарвела, спокойный и сдержанный, и туман рассеялся без следа.
– Ты убил его.
Все это время герцог Стеренхорда простоял в одном из дальних углов площадки, будто его тут и не было. Каменное изваяние без жизни и голоса. И только, когда все закончилось, он напомнил о себе.
Артур поднял голову и встретился с бывшим наставником взглядом.
– Да. Я убил его.
– Вот именно. Не просто победил. И даже не просто убил. Убил бесчестно, так, как убивать не следует, - по-прежнему сдержанно сказал Тарвел.
– Он сражался, как доблестный воин, а ты одолел его, как какой-нибудь разбойник или наемник... А ведь я посвящал тебя в рыцари. Надеялся, что чему-то научил.
– Тарвел помолчал.
– Простите меня, - произнес он после паузы, перейдя на отстраненное "вы", - я очень перед вами виноват, Артур. Недоглядел где-то. Не справился. Я виноват, что вы выросли подлецом.
Артур опустил глаза, посмотрел на Гальса. Он до сих пор не мог поверить, что Александр мертв. Это не укладывалось в голове. Однако вот он, лежит, распростертый на камнях, не дышит и сердце не бьется.
– Да, я убил графа бесчестно, - признал Артур.
– Но это война. И я должен ее выиграть.
– Айтверн вдруг криво усмехнулся и проговорил: - Знаете, сэр... Я в детстве любил читать сказки... В них тоже велись войны. Но то были совсем другие войны. Между светом и тьмой, правдой и ложью... Смешно, да? Смешно... Но я любил их, эти сказки. Я в них верил. Они были правильными. Когда герой садился на коня... он знал, куда скачет, куда приедет, кем будет. Когда он убивал - он убивал чудовищ, подонков, злодеев. Тех, кого следовало убить. Он не терзался совестью, никогда, ни в одной сказке. Потому что во всех сказках... их герои, они сражались за добро. Они побеждали, а потом слушали, как менестрели поют об их подвигах. И этих песен не стоило стыдиться. А я... Вот смотрите, сэр. Я верил, что тоже поступаю, как должно. Но я смотрю на убитого мной... и понимаю, он был лучше меня. Во всем. Это неправильная война, сэр. На ней умирают те, кто должен жить, а те, кто и пальца их не стоит - остаются и топчут землю.
Артур протянул руку и закрыл Александру глаза. Откинул с его лба слипшуюся прядь. Вновь посмотрел на Тарвела - поймал его взгляд.
– А знаете, сэр, что я еще вам скажу?
– голос Айтверна напомнил ему самому скрежет металла о металл.
– Я поступил плохо, но я не мог иначе. Это мое зло, и я никогда не стану от него открещиваться. А вот вы... вы испугались решать. Струсили. Подумали - а что там, как кости упадут, так и будет. Делов-то. Победит один - поддержу его. Другой - другого. И голову ломать не надо. Вы молодец, герцог. Хорошо придумали.
Тарвел не говорил ни слова, его лицо побелело и напоминало полотно.
– Вы просили у меня прощения, - сказал Артур, - за то, что воспитали подлецом. А я у вас прощения просить не буду. Мне просто стыдно. Что я служил трусу.
Артур встал на ноги, огляделся. Отыскал выроненный им меч, подобрал. Подержал немного в руке, взмахнул один раз и спрятал в ножны.
– И еще, Данкан. Вы обещали союз тому, кто победит. Я - победил. Как у вас с памятью?
– Я помню, - хрипло ответил герцог Тарвел.
– Я слов своих не забываю. Принц Гайвен отныне - мой сюзерен, а вы - мой командир, как доверенное лицо его высочества. Моя дружина в вашем распоряжении, и я буду воевать вместе с вами. Только вот что я хотел бы вам сказать, по поводу этого всего...