Рыцарь из Дома Драконов
Шрифт:
– Что ж, значит, образование все же было плохое. Позволь прочитать тебе небольшую лекцию по истории, мой друг. Мой и твой род пребывали в союзе, объединенные дружбой и семейными узами, ровно тысячу лет. Тысяча лет, мой юный герцог. Надеюсь, ты в силах представить себе подобный срок.
– Узурпатор склонил голову к плечу, на птичий манер.
– Тысяча лет, - повторил он вновь.
– Десять веков. Тридцать человеческих поколений. Достаточно, чтобы мир изменился до неузнаваемости. Чтоб порвались и перепутались все связи. Чтобы сначала сделать историю, а потом забыть ее, а потом сделать снова... За тысячу лет мир невероятно изменился, - от Гледерика повеяло такой древностью, будто он и в самом деле видел все те десять веков, про которые рассуждал, - но некоторые вещи остались неизменными. Мой дом, например. И твой дом, - он неожиданно перешел на "ты".
– Эту часть древней истории ты должен знать. С самого начала Карданы и Айтверны были вместе. Раньше, чем пришли другие, пожелавшие разделить нашу славу. Все было потом. Это потом Эрдеры возвели стены Шоненгема. Это потом Тарвелы получили за верную службу Стеренхорд. Это потом Коллинсы захватили Дейревер.
– Гледерик знал, куда бить, и бил от души.
– Ты назвал меня вором, Артур, но ты ошибаешься. Я возвращаю то, что у меня отняли, а не посягаю на чужое. Ты вообще знаешь, кто я, откуда пришел? Я родился в Элевсине. Слыхал про такую? Или землеописание у вас тоже не в почете?
– Королевство на востоке, у Винного моря. Вы переоцениваете степень моего невежества, мастер Гледерик.
– Ну хоть что-то я переоцениваю. Тогда слушай. Прадедом моего отца был Гейрт Райгернский, младший брат Эларта Кардана. Герцог Райгернский умер раньше, чем Эларт, еще до начала войны с Тарагон, и законных наследников не оставил... Зато оставил незаконных. Да, я потомок бастарда. Тебя ведь не противно говорить с потомком бастарда? Мне вот все равно, был ли мой пращур рожден в законном браке или вне его. Я последний из Карданов, и более законных наследников у моего дома все равно нет. Гейрт Кардан нажил себе сына, когда странствовал по восточным землям. Он соблазнил некую леди Мирелу, жену барона Ретвара. Барон Ретвар вызвал чужеземного принца на дуэль. Барон грозился, что повесит на дверях своего особняка отсеченную кисть Кардана, пусть прохожие любуются и побаиваются. Не получилось. Гейрт Кардан хорошо владел мечом, и разрубил барона на два здоровенных куска. После этого купил Миреле дом в элевсинской столице и провел с нею около полугода. Потом то ли мои предки разругались, то ли лорд Гейрт попросту рассудил, что пора навестить родину. Он уехал, оставив любовницу совсем одну, не зная, что она ждет от него ребенка. Вскоре по приезду в Иберлен принц был убит подосланными наемниками, и я даже не знаю, по чьему приказу. Хронисты времен Бердарета Ретвальда валили все на тарагонцев. Как бы там ни было, леди Мирела осталась с богатым домом, но без мужа, опороченная в глазах общества как брошенная любовница иноземного принца и без всяких средств к существованию. Такова цена любви, лорд Айтверн! Бабка продала дом и уехала жить к кому-то из бедных родственников. Им хватило великодушия предоставить ей кров. И на том спасибо. Сын Гейрта, мой прадед Торбин, рос без отца. Леди Мирела даже не смогла дать сыну собственной фамилии. Незаконнорожденный, бастард, он не мог считаться дворянином. Когда вырос, то придумал себе родовое имя - Брейсвер. Такая фамилия ландскнехту в самый раз. Мне, правда, нравится. После совершеннолетия Торбин узнал от матери тайну своего происхождения, но так и не отправился на родину искать удачи. Слишком прочна была власть Бердарета-Колдуна, и любого, кто явился бы в Тимлейн, заявляя свои права на корону, ждала бы скорая смерть. Подозреваю, утерянный престол всегда оставался для Торбина Брейсвера чем-то вроде мифа, и он не решался предъявлять на этот миф права. Как не решились на то его потомки, мои отец и дед. Они даже никак не могли доказать свое происхождение, ничем, кроме собственных слов.
– А вы - можете?
– прямо спросил Айтверн.
Гледерик лишь широко улыбнулся:
– Разумеется, нет. Я, конечно, мог бы поклясться на Священном Писании, но зачем нам глупые позы? Все равно ты можешь мне верить, а можешь - не верить. Все упирается в твой выбор. Правда, поверить будет все же разумней. Потому что я не лгу. Я честен с тобой, Артур, до последнего слова. Это нечасто бывает, но для тебя я сделал исключение. Я хотел взять тебя в заложники, желая добиться от лорда Раймонда покорности. Я бы убил тебя, откажись он покориться. Собственной рукой, вот этой самой, не полагаясь на палача. И я убью тебя, если ты встанешь на моем пути. Но я не хочу, чтоб это случилось. Не хочу, чтоб ты становился мне врагом. Когда я стану королем, а я им уже стал, осталось лишь склонить непокорных, мне понадобятся верные вассалы. Где их взять? Коллинс - хорош, но совсем старик, от его детей никакого проку, ну а Джейкоб Эрдер... спору нет, дерется он хорошо, но от его заунывной манерности у меня скулы сводит. И он не тот человек, которому с радостью можно доверить свой тыл. Ты мне нужен, друг. Ты и твои войска. Я не хочу войны, Артур. Я пришел править людьми, а не могилами, не заставляй меня умножать число могил. Присоединись ко мне, признай своим господином. Обещаю, что не причиню зла никому из тех, кто придет вместе с тобой. В том числе и твоему принцу, с напряженным вниманием слушающему наш разговор. Гайвен Ретвальд получит достойное место при моем дворе и владения, которыми сможет распоряжаться по собственному усмотрению и передать детям. Скажем, я пожалую ему герцогство Райгерн, ныне пребывающее в королевском домене. Честный размен, ведь правда? Никто не обязывает меня быть милосердным к потомку человека, шантажом выкупившего себе Серебряный Престол. Но я милосерден. Я правда не хочу войны. Ну же, Артур, соглашайся. Достаточно одного твоего слова - и тысячи людей, обреченные погибнуть в нашем споре, останутся живы. Что скажешь? Разве тебе не хочется одним махом спасти тысячи?
Гледерик замолчал, ожидая ответа. Артур подумал - как бы повел себя он сам, если бы враги захватили Малерионский замок и присвоили себе? Попытался бы отобрать, конечно. Малерионом может владеть лишь он сам, его законный хозяин, и никто больше. Артур сделал бы все, чтоб вернуть родовые владения. Он бы лгал, предавал и убивал ради этого, возникни нужда, и ничуть бы не тяготился совершаемыми злодеяниями. И, раз оно так, имеет ли он право осуждать Гледерика?
Странное дело, но в воздухе будто слегка похолодало. То ли солнце стало меньше припекать, во что верилось с трудом, то ли просто ударил озноб. Артур поежился. Его пальцы машинально расчесывали конскую гриву, отделяя друг от друга белоснежные пряди. Молодой герцог подумал о рыцарях эскорта, сопровождавших его в пути и сейчас ожидающих на заставе. Интересно, как они там? Капитан Фаллен прямо-таки рвался в битву, ожидал начала драки в любой момент. Точил меч на каждом привале. На беднягу жалко было смотреть, когда он окончательно уяснил - драки не будет. Не сегодня. А будет ли вообще? Будет, тут и думать нечего.
Кардан никак не пытался поторопить Артура - он был терпелив, этот король, считающий себя законным. Гайвен тоже не проронил ни слова.
– Орсон Уилан, - сказал Айтверн.
– Прошу прощения?
– Гледерик Кардан впервые выказал нечто, смахивающее на удивление.
– Орсон Уилан, - повторил герцог.
– Приближенный моего отца. Капитан его гвардии. Здоровенный такой мужик с русой бородой и шрамом на виске, под правой бровью. Сэр Уилан находился в Тимлейнском замке, когда вы пошли на приступ. Что с ним сталось?
– Боюсь, я не знаю, - Кардан нацепил на лицо легкое сожаление. Месяц назад, наверно, Артур поверил бы, что узурпатор и впрямь испытывает некую досаду - но за последний месяц утекло слишком много воды.
– В бою погибло много воинов и с вашей стороны, и с моей... Я не могу назвать всех по именам.
– Вы видели капитана Уилана. Он сопровождал отца и меня на той памятной ночной встрече.
– Ах, вот вы о ком... Теперь понял. Я не знаю, что с ним сталось. Должно быть, погиб при штурме.
– Хорошо, - бесстрастно сказал Артур.
– А как насчет сержанта Кремсона? Сержанта Донована? Сержанта Торберса?
– Если это все люди твоего отца...
– Это люди моего отца, пребывавшие в столице на момент переворота, - подтвердил Айтверн все таким же лишенным эмоций голосом.
– Вам известна их судьба?
– Боюсь тебя огорчить, но нет. Мне очень...
– Жаль? Разумеется, - Артур кивнул. Вуаль равнодушия вдруг разбилась, разлетелась на осколки, и Айтверна захлестнуло пьянящее веселье.
– Ладно, пойдем дальше, - сказал он.
– Что вы можете сказать о лейтенанте Эдвардсе? Служил в королевской гвардии. Сэр Малькольм Эдвардс. Лет сорока, седой как лунь, потерял левую руку при Портерер-Харлс. Как у него сейчас дела? Жив, надеюсь? Что, не в курсе? Какая досада. А Фрэнки Байерс? Главный королевский конюший. Лошадкам у него живется, как в раю. А Мэри Пэлтон, встречали вы Мэри Пэлтон? Веселая девчонка, служит в вашем, как вы утверждаете, замке горничной. Веснушки на обе щеки, серые глаза и улыбка, такая белозубая, что ею можно по ночам освещать город. Опять качаете головой? Отвратительный из вас король, Гледерик. И еще смеете на что-то претендовать?
Артур любил позлить врагов, не говоря им ни капли лжи и не оскорбляя - просто бросал правду в лицо, а потом любовался, как они запляшут от услышанной правды, подобно чертям на сковороде. И выкажи Гледерик на сей раз хоть тень злости, раздражения или растерянности - это бы доставило Айтверну мало с чем на свете сравнимое наслаждение. Чужая ненависть иной раз дороже золота, слаще вина и женских объятий. Но Кардан всего лишь легкомысленно улыбнулся, в который уже раз за их беседу:
– Может, и не смею. Но ведь претендую же, правда? И что мне может помешать претендовать в дальнейшем? Читаемые тобой морали? Умоляю, не смеши. Твой отец был храбрым и благородным человеком, однако он лежит в той же могиле, в которой лежит и отец этого мальчика, которого ты с собой приволок. А я сижу верхом на коне, и держусь в седле получше, чем мои враги. У моего жеребца хорошие подковы на копытах, и эти копыта переломают кости всем, кто посмеет выступить против меня. Не тебе судить, какой из меня король.
– Нет, милостивый государь, вы ошибаетесь, - перебил его Айтверн.
– Мне и никому другому! Потому что кто, если не я? Ваши доводы, Гледерик Кардан, выслушаны, измерены и взвешены. И признаны никчемными. Между нами не будет мира, и я не собираюсь признавать ваши притязания. Вы красноречивы. Вот только я не верю, что вас интересует на самом деле хоть что-либо, помимо власти. Извольте катиться к дьяволу, сэр.
Гледерик запрокинул голову и от души расхохотался:
– А у тебя, мальчик, хорошо получается пытаться меня пристыдить. Не знаю, какой из тебя герцог, но менестрель выйдет - в самый раз. Когда я разобью твоих клоунов, то могу даже сохранить тебе жизнь. И сделать придворным бардом. Будешь развлекать меня старинными легендами про всяческую доблесть. Эй, змеиное отродье... Ты, вроде бы, хотел войны? Ты ее получишь, а когда она закончится - я надену на тебя шутовской колпак.
– Нет, - вдруг раздался очень спокойный голос Гайвена Ретвальда.
– Никакой войны не будет.
От неожиданности Артур вцепился в поводья. Он обернулся, посмотрел на принца, так внезапно нарушившего свое молчание. Гайвен уверенно сидел в седле, выпрямив спину и разведя плечи, глядя узурпатору прямо в глаза. Айтверн заметил единственную каплю пота, проступившую у принца на лбу.
– Никакой войны не будет, - повторил Ретвальд. Его голос зазвенел, готовый в любую секунду порваться. Губы и то сделались мертвенно белыми.
– Господин Кардан, я не намерен скрываться от судьбы. И не хочу, чтобы из-за меня гибли невинные. И не хочу, чтоб невинные гибли из-за вас. Вы говорите... вы говорите...
– голос Гайвена наконец дрогнул, но мгновением спустя принц овладел собой, - вы говорите, будто этот трон - ваш. Может быть, не знаю, кто тут уже разберется. Я вызываю вас на дуэль - пусть наш спор решат клинки. Победитель взойдет на иберленский престол.