Рыцарь любви
Шрифт:
— Я и так занимаюсь, отец.
Но Джеллибэнд был непреклонен. Он имел другие планы относительно будущности своей единственной дочери и вовсе не намеревался выдать ее за рыбака.
— Ты слышала меня? — повторил он. — Постарайся приготовить вкусный ужин для милорда Тони, да смотри — такой, чтобы он остался доволен.
Салли немедленно повиновалась.
— Вы ждете сегодня важных гостей? — спросил Джимми Питкин.
— Да, друзей самого милорда Тони, герцогов и герцогинь из-за моря, которым молодой лорд и его товарищи помогли спастись из когтей дьяволов.
— Удивляюсь, зачем они это делают? — заметил Хемпсид. — Что за охота вмешиваться в чужие дела? В Писании сказано…
— Как личный друг мистера Питта, — с едким сарказмом прервал его Джеллибэнд, — вы, пожалуй, готовы повторять вместе с мистером Фоксом: пусть их убивают!
— Извините, я никогда не говорил…
— Уж не подружились ли вы с французами, которые, как слышно, приехали сюда, чтобы заполучить наше сочувствие их варварским поступкам?
— Что вы хотите сказать, мистер Джеллибэнд? Все, что я знаю…
— А я знаю одно, — громко заявил хозяин. — Мой друг Пепперкорн был честнейшим и правдивейшим из англичан, но как только подружился с французами и стал с ними бражничать, то стал судить о революции и свободе совсем как вы, мистер Хемпсид.
Слова Джеллибэнда предназначались для всей компании, которая с благоговейным вниманием выслушивала повествование о Пепперкорне. Два посетителя, судя по платью, настоящие джентльмены, оставив свое домино, с большим интересом прислушивались к выражению интернациональных взглядов Джеллибэнда.
— Вы, по-видимому, полагаете, — сказал один из них, — что французские шпионы — кажется, вы так именно их назвали? — необыкновенно ловкий народ, если так скоро сумели переубедить вашего друга мистера Пепперкорна? Иначе чем же объяснить такой их успех?
— Они просто заговорили его: ведь французы такие краснобаи; вот мистер Хемпсид может вам порассказать, как они всякого могут заставить плясать под свою дудку.
— Неужели? — вежливо сказал незнакомец. — Так не будет ли мистер Хемпсид так добр…
— Нет, сэр, нет! — с раздражением воскликнул Хемпсид. — Боюсь, что не сумею дать вам нужные сведения.
— Ладно! — сказал незнакомец. — Будем же надеяться, что этим шпионам не удастся поколебать ваши стойкие убеждения.
— Ну, сэр, — воскликнул Джеллибэнд с громким смехом, дружно подхваченным его единомышленниками. — Забавные вещи говорите вы, нечего сказать!
— В Писании сказано… — начал Хемпсид.
— Молчите, сэр! — прервал его Джеллибэнд, давясь смехом. — Про меня в Писании ничего не сказано, так как я не был ему известен. Нет, вы только подумайте, к чему я стал бы распивать пиво с убийцами? Никто и ничто не заставит меня изменить своим убеждениям. Притом по-английски они, как слышно, говорить не умеют, а хотел бы я посмотреть, как кто-нибудь из них попробовал бы в моем доме заговорить на своем богомерзком языке!
— Вы уж слишком решительны, — весело прервал его незнакомый джентльмен. — Сэр, вы стоите двадцати французов. За ваше здоровье, почтенный хозяин! Не хотите ли сделать мне честь — распить со мной бутылочку?
— Вы очень любезны, сэр, я ничего не имею против этого, — ответил Джеллибэнд, вытирая слезы, выступившие у него на глазах.
Наполнив два стакана вином, незнакомец подал один из них хозяину.
— Как честные англичане, мы должны все-таки признать, что получаем из Франции и кое-что хорошее, — с усмешкой сказал он, указывая на вино.
— Никто этого и не отрицает, — согласился Джеллибэнд.
— Итак, за здоровье лучшего хозяина в Англии, за нашего уважаемого мистера Джеллибэнда! — провозгласил незнакомец.
— Гип-гип ура! — подхватили присутствующие, и звон кружек слился с громким говором и смехом…
Глава 3
В то жестокое время английское общество очень неприязненно относилось к французам. Из-за Ла-Манша постоянно приходили вести, заставлявшие благородную английскую кровь кипеть справедливым негодованием против убийц, заключивших в тюрьму своего короля и открыто требовавших смерти всех Бурбонов и их приверженцев. Казнь княгини де Ламбаль, молодой и прекрасной подруги Марии Антуанетты, произвела в Англии потрясение.
Аристократов казнили сотнями, и их кровь взывала о мщении. Но ни одно из государств цивилизованной Европы не решалось вмешаться. Тщетно старался Берк настроить британское правительство против революционной Франции; Питт с характеризовавшей его осторожностью доказывал полную невозможность для Англии начать тяжелую и дорогостоящую войну. Фокс поддерживал его, и оба они держались мнения, что инициатива должна была принадлежать австрийскому королю, дочь которого, Марию Антуанетту, свергли с престола и посадили в темницу. Англии же не было никакого дела до того, что французам вздумалось резать друг друга.
Что касается Джеллибэнда и его друзей, то хотя они и не особенно жаловали иностранцев, но, как роялисты и противники революции, негодовали на Питта за его чрезмерную осторожность.
На дворе гостиницы послышались стук копыт и громкий говор, но компания в зале не слышала их; только Салли успела заметить всадника, осадившего коня у крыльца гостиницы, и поспешила навстречу гостю.
— Это, кажется, лошадь милорда Тони, отец, — сказала она, вбегая в зал, но дверь уже распахнулась, и чьи-то сильные руки, сбросив промокший плащ, схватили хорошенькую трактирщицу за талию.
— Что за острые глазки у этой милой Салли! — звучным веселым голосом сказал приезжий, целуя розовые щечки девушки. — Ты с каждым днем хорошеешь, и Джеллибэнду, должно быть, очень трудно держать всех этих молодцов на почтительном расстоянии.
Лорд Энтони Дьюхерст, один из сыновей герцога Эксетера, представлял собой совершеннейший тип английского джентльмена: высокий, стройный, широкоплечий, он обладал открытым лицом и веселым характером. Искусный спортсмен, живой и интересный собеседник, не настолько, впрочем, блистательного ума, чтобы это могло повлиять на его добродушие, он был общим любимцем везде, где только появлялся, от лондонских салонов до провинциальных гостиниц включительно. В гостинице «Приют рыбака» он был своим человеком, так как часто ездил во Францию и при каждой поездке непременно оставался ночевать под гостеприимным кровом Джеллибэнда.