Рыцарь с железным клювом
Шрифт:
В своей квартире днем он был полным хозяином, поэтому смело снял рубашку, замаранную кровью, и застирал её. Немного повозился с разбитым носом, который распух изрядно и формой стал немного напоминать нос африканца, и вышел во двор. Тролль явилась скоро, и на ней уже не было прежнего платья - легкие голубые брюки и белая кофточка заменили его. "Эх, черт, красивая!
– подумал Володя.
– Только для кого же нарядилась? Для меня, может?"
– Ну что, идем?
– хмуро спросил Володя, и Иринка лишь кивнула.
Когда Иван Петрович распахнул перед ними дверь, Володя заметил, что выражение его лица не было приветливым - напротив, он даже недоволен был, казалось, их приходом.
– Мы не вовремя, наверно, - пробурчал Володя.
– Помешали...
Но недоброжелание покинуло лицо Ивана Петровича мгновенно, он радушно развел руками, заулыбался:
– Как не вовремя! А ну-ка, живо заходите! Вам, дорогим моим, я рад всегда!
"Снова врет!" - подумал Володя, но в прихожую они с Иринкой все-таки зашли, хотя мальчик уже жалел, что пришел сюда.
В комнате, в которую провел их тут же Иван Петрович, за столом сидел, перебирая какие-то бумаги, молодой человек лет тридцати, и пышные, кудрявые волосы его короной обрамляли высокий, открытый лоб. Он поднял голову и приветливо уставился на детей.
– Вот, Дмитрий Юрьевич!
– радостно сказал Иван Петрович.
– Прошу любить и жаловать юных любителей старины! Володя, по крайней мере, в оружие влюблен, а Ирина - в мои цветочки.
Молодой человек быстро из-за стола поднялся, с какой-то необыкновенной радостью руку Володе протянул, назвался Димой, а Иринке даже полушутливо поклонился и заговорил приятным баритоном:
– Любители старины, вы говорите? Так ведь кто из пацанов не любитель старины? У меня, милейший Иван Петрович, все карманы в детстве стариной забиты были: подшипники всякие, гильзы патронные, мембрана патефонная чего только не носил! Я через эту дрянь и пришел потом к истории настоящей, да...
Иван Петрович Володе и Иринке жестом на диване сесть предложил, сам за столом уселся с Димой, ласково спросил:
– Ну так чем же, дорогой Димитрий Юрьевич, я вам могу помочь? Только, прошу, погромче говорите.
Дима понятливо закивал, заулыбался:
– Можно сказать, только на вас и полагаюсь. Знаком я в Питере со многими оружиеведами и коллекционерами, эрмитажные сотрудники меня знают, сам Кирпичников мог бы меня рекомендовать, но в вопросе, которым я увлечен, они мне помощь оказать не смогли, к вам направили.
– А что же за вопрос такой?
– усмехнулся Иван Петрович.
Дима сделал грустное лицо, такое грустное, что Володе показалось, что он сейчас заплачет. Но Дмитрий Юрьевич не заплакал, а сказал:
– Пишу я диссертацию о наградном оружии России - тема интересная и важная сейчас, когда страна задумала вернуть свою историю. Но, увы, по вопросам некоторым, по мелочам, есть у меня пробелы. А вы, я слышал, в архивах немало посидели, проблему изучили досконально...
Иван Петрович тихонечко покхекал, спросил с улыбкой:
– Так вы хотите, чтобы я отдал вам материалы?
Дима замахал руками так, словно на него напали осы, потом обиженно сказал:
– Извините, не ожидал, что вы мысль такую странную допустите. Я чужим трудом богатеть не хочу. Просто проконсультировать по некоторым пунктам вас прошу. Я уж краем глаза приметил на коврике у вас две шпажки наградные. А палаш этот тоже в золотых ходит? Можно поближе посмотреть?
– И, не дожидаясь разрешения, молодой оружиевед поднялся. Встал и Иван Петрович.
Вдвоем подошли они к ковру, и Володя, который остался на диване, хотя ему ужасно хотелось тоже подойти к оружию, видел, что Дима, скрестив на груди руки и выпятив нижнюю губу, смотрел на сокровища Ивана Петровича равнодушно и чуть ли не с пренебрежением.
– И когда же, думаете, был вручен сей палаш?
– спросил Дима.
– В конце восемнадцатого. Думаю, что при Павле Петровиче, - отвечал старик и тут же, словно извиняясь, добавил: - Это уникальная вещь. Наградных палашей, кроме этого, в России не было!
Дима посмотрел на Ивана Петровича, который в соседстве с этим высоким, цветущим молодым мужчиной казался дряхлым, хилым и каким-то униженным. Посмотрел с чувством превосходства, если и не презрения:
– Нет, вы серьезно думаете, что вашим палашом наградили впервые и больше золотых палашей не давали никому?
– Уверен в этом непоколебимо и абсолютно!
– торжественно заявил Иван Петрович и даже поднял вверх руку, словно клялся.
– И даже, наверно, на костер из-за убеждения своего взошли бы! подзадоривал Дима старика, а Иван Петрович сказал азартно:
– Да, взошел бы! С полной уверенностью, что огонь пощадил бы говорящего истину!
– Не пощадил бы он вас, Иван Петрович!
– насмешливо сказал Дима.
– В пепел, в прах он превратил бы вас! Хотите доказательств?
– Еще бы!
– Ну так смотрите!
И Дима нагнулся к своему нарядному "дипломату", стоявшему рядом со стулом. Щелкнули замочки, распахнулась крышка, и Володя, которого спор знатоков оружия привел в волнение и который был готов увидеть что-нибудь старинное, прекрасное, блестящее, вдруг с разочарованием увидел в руках у Димы обыкновенную дешевую и даже не очень чистую папку.
Однако Дима эту папку вынул столь трепетно, так осторожно, будто извлекал из своего модного чемоданчика хрустальный ларец с драгоценными самоцветами. Иван Петрович между тем, как завороженный, смотрел на эту папку, словно в ней заключен был приговор ему как ученому. А Дима с очаровательной улыбкой не торопясь развязывал завязки, долго раскрывал свою дрянную папку, и Володя насторожился снова, видя, как взволнован старый оружейник. Наконец то, что молодой человек хотел достать, было извлечено из папки на свет Божий.