Рыцарь света
Шрифт:
— Ха, а по небу мимо вашего окна летали бы свиньи. По крайней мере, это были бы равнозначные чудеса: летающие хрюшки и верный Блуаскому дому Херефорд. Осмелюсь спросить, чем так занемог наш славный Роджер Фиц Миль, что был вынужден снять осаду? У него насморк? Он растянул сухожилия на лодыжке?
— Он действительно болен, Юстас, — подала голос королева. — Скажи ему, Стефан.
И Юстас услышал, как графа Херефорда едва ли не на глазах всего воинства свалил приступ падучей.
— Ну, хоть одна хорошая новость сегодня, — усмехнулся принц. — Дерзкого Херефорда наконец-то покарала десница Господня, отметив его эпилепсией. Что ж, это не предел, но больной Херефорд уже не так страшен для нас. И не так выгоден для Анжу. Но все равно, если бы вы не испытывали жалость к таким особам, как изменник
— Что толку, если боятся тебя, Юстас, — заметила Мод. — Разве это добавило тебе уважения лордов и церковников? Разве кто-то из них хочет видеть тебя королем?
— Когда я одержу ряд побед в Нормандии, уважения ко мне прибавится. Вы знаете, я веду переписку с Людовиком, которому не нравится усиление Генриха Плантагенета у себя под боком. И еще…
— Я не очень верю, что нормандская кампания вообще состоится. — Король резко поднялся, оттолкнув ластившегося к нему пса. — Пойми, Юстас, англичане устали от войн и они только рады, что анжуйцы увязли в своих проблемах на континенте. Поэтому большинство лордов могут высказаться против того, чтобы выделять войска и деньги на войну в Нормандии. И с кем ты тогда выступишь? С этой бандой безземельных рыцарей-мародеров? С твоими саксами?
— Саксы вам нравились, милорд, когда в прошлом году отвоевывали пограничные крепости у валлийцев, — глядя исподлобья, мрачно изрек Юстас. — Что же касается Нормандии, то мы должны выступить, дабы мальчишка Плантагенет не окреп и не начал стяжать себе славу. И пока я буду сдерживать его на континенте, наш рьяный Генрих не решится соваться сюда.
Король и королева переглянулись. Мод выразительно подняла брови: пусть ее супруг поймет, насколько прав их сын. Но Стефана заботило иное.
— Подобная кампания обойдется нам необыкновенно дорого. Мы не в силах снарядить такое войско.
— Милорд, супруг мой, — неожиданно перебила мужа Мод. — Дайте сказать Юстасу. Мне кажется, у него есть что нам предложить.
И Юстас заговорил, начав с того, о чем он узнал через своих осведомителей, следивших за вельможами в их же замках. Многие из них восприняли прошлогодние войны молодого Плантагенета не просто как набеги; они увидели в нем опытного бойца. Но их симпатию можно поколебать, если нанести сыну Матильды ряд поражений в его владениях. Людовик Французский тоже считает, что с Генриха необходимо сбить спесь, и он готов выступить, объединившись с Юстасом. Что касается английских лордов, то среди них имеется и немало таких, кто ранее имел свои маноры в Нормандии, и они будут не прочь сделать попытку вернуть их. И теперь задуманное предприятие зависит от того, как все это преподнести на королевском совете. Ну а кто будет воевать в Нормандии? Нанятый Юстасом отряд разбойных рыцарей — только первый отряд этого воинства. К тому же, выслав их на континент, он обезопасит дороги Англии от разбойников, даст надежду отличиться младшим сыновьям баронов, которые не имеют ничего, кроме коня и вооружения, а получить собственный надел земли им ох как хочется.
— Все это верно, сынок. — Стефан с теплотой смотрел на принца. — Порой ты мыслишь разумно и с государственным размахом. Но ведь военная кампания ст'oит недешево.
— Я думал об этом, — произнес Юстас и, подойдя к камину, посмотрел на огонь. Он натянул на пол-лица оплечье, отвернулся, чтобы родители не заметили, как он напряжен. Ибо сейчас ему надлежало сказать о самом главном.
Он начал издалека, заявив, что если избавиться от пары-тройки лордов-изменников, продолжающих хранить верность Анжу, то это будет острасткой и для тех, кто подумывает о Плантагенете. А богатства и земли схваченных предателей могут стать подспорьем для предстоящей войны в Нормандии.
— Все это разумно, — поглаживая свою холеную бородку, заметил Стефан. — Но учти, наши мятежные графы владеют землей по исконному праву, и, захватив кого бы то ни было из них, мы можем настроить против себя остальных.
— А если человек, которого мы захватим, не будет столь могущественен? Разве кто-то из лордов-правителей возмутится этим или же только возрадуется, что чаша сия миновала его самого? Но нам нужно уничтожить человека известного и популярного, который слишком независим, чтобы за него вступился кто-то из лордов, но и
— Прямо идеальный кандидат на проявление монаршего гнева, клянусь Господом! — Король развел руками. — И ты почти уговорил меня, Юстас. Остается только подобрать столь желанную сейчас жертву. Может, у тебя в рукаве припрятано и имя изменника, который станет овцой, отданной на заклание?
— Он говорит про Эдгара Гронвудского, — пряча лицо в мех, негромко произнесла Мод.
Стефан решительно выпрямился. Его голубые глаза стали холодными как лед.
— Забудь, Юстас. Эдгар Гронвудский — наш давний друг и союзник.
— Тем прискорбнее вам будет узнать, что он перешел на сторону вашего врага Плантагенета.
Повисло напряженное молчание. Стефан побледнел прямо на глазах, Мод развернулась и пристально посмотрела на сына. Он стоял перед ними в своей темной длинной одежде как обличающий дух, как посланец дурных известий. И остался спокоен, когда Стефан вдруг резко выпалил, что он не верит в это, что Эдгар всегда помогал своим королям… Деньгами, тут же уточнил Юстас. И это сделало дом Блуа вечным должником выскочки-сакса. Что же касается поддержки короля оружием, то этот барон, прозванный Миротворцем, всегда находит способ, как увильнуть от войны. «Не всегда!» — не уступал Стефан и напомнил, что не так давно Эдгар сумел удержать в Норфолке стремившегося пойти на помощь Плантагенету Бигода. На что Юстас спокойно ответил, что, хоть Эдгар и исполнил приказ короля, он тем не менее не воевал с графом, все обошлось одними переговорами, как привык поступать этот барон-«миротворец». А с Бигодом они и поныне в приятельских отношениях, следовательно, если чаша весов качнется в сторону Плантагенета, хитрый сакс всегда сможет сослаться, что его противостояние Бигоду никогда не доходило до вооруженных стычек. И все же граф Норфолкский и барон Гронвудский, два самых влиятельных лорда в Денло, давние соперники, и Бигод вряд ли пожелает вступиться за него, если Эдгар навлечет на себя королевский гнев. Да и вообще, кто из лордов будет возмущаться по поводу падения гронвудского барона, ведь как бы высоко тот ни стоял, он все же остается выскочкой-саксом, по сути чужаком среди них.
Да, у Юстаса были веские аргументы, и он настаивал, требовал, приводил довод за доводом. И когда королева Мод сказала, что в рассуждениях сына есть крупицы истины, Юстас понял, что мать на его стороне, а уж вдвоем они смогут уговорить короля.
Однако Стефан упрямо заявил:
— Я не отдам вам Эдгара! Он — мой давний друг и никогда не предавал меня.
— Кто нас только не предавал, — устало вздохнула Мод. — Честер, Оксфорд, Линкольн, многие другие. Даже ваш собственный брат Генри Винчестерский и тот одно время поддерживал Анжуйский клан. Однако, Юстас, если ты считаешь Эдгара Гронвудского предателем, то должен обосновать свое обвинение.
Темные проницательные глаза Мод внимательно смотрели на сына. Стефан же опустил голову на сжатые кулаки: он знал, что его сын не станет беспочвенно возводить напраслину на сакса, особенно после того, как сам взялся поддерживать в Англии это племя. Стефану стало горько и страшно. И он вздрогнул, когда сын сообщил, что Артур ле Бретон является гостем в Гронвуд-Кастле и весьма сблизился с саксонским бароном.
Увы, это меняло дело. Стефан и Мод знали, кто такой Артур ле Бретон. Еще этой весной их лазутчики донесли, что Матильда Анжуйская снарядила в Англию одного из своих доверенных рыцарей-госпитальеров. Его звали Артур ле Бретон, он должен был связаться с теми из лордов и церковников, кто готов принять власть ее сына. Также госпитальеру вменялось в обязанность составить список возможных сторонников Анжу, дабы знать, на кого рассчитывать в случае высадки Генриха в Англии. Причем сей рыцарь, как им сообщили, обладал особым даром убеждения. И если Артур ле Бретон стал гостем в Гронвуд-Кастле… Это указывало, что Эдгар готов примкнуть к врагам Блуаского дома.