Рыцарь в алмазных доспехах
Шрифт:
Вкратце рассказав обрадовавшейся новостям маме, что к чему, подождал, пока обе эти выдры прихорошатся, после чего мы вновь помчались в Школу. Именно так, с большой буквы.
По дороге Сестренки на автопилоте пытались додремать - видно, в отличие от меня, легли поздно, шушукались с мамой. Я был не против и занялся самокопанием, раскладкой мыслей по полочкам.
Итак, почему дон Бернардо пошел на этот шаг, взял нас в концерт? Хитро...попые планы? На первый взгляд да. Но с другой стороны, судя по тому, как он изначально относился ко мне и к проекту крестницы, я был для него неизбежным злом. В котором он помогал,
А вот это "и" мне не нравилось. Ибо я чувствовал, он еще не решил, помогать ли мне. Я остался для него ровно на том уровне, на каком был в момент, когда он вошел в зал поговорить по душам, пристреляться. А концерт... Это действительно чисто творческий проект. Мы, я и парни, можем воспользоваться его помощью, чтобы научиться работать с материалом и в дальнейшем стартовать не с пустого места, но это не благотворительность. Это наша оплата за участие в ЕГО концерте, ЕГО проекте. Не материальная, но деньги нам (пока) особо и не нужны.
Так что я чист перед доном Бернардо. Ничем ему не обязан, ничего не должен, как и он мне. План укрощения ее высочества сам по себе, а творчество - само.
Эта мысль одновременно и радовала, и озадачивала. Радовала тем, что я не люблю быть кому-то что-то должен. Озадачивала же потому, что старика Ромеро хотелось бы видеть в друзьях. Или хотя бы в союзниках. Слишком уж надоели эти сеньорины-командиры, глубоко в душе хочется работать с нормальным искренним человеком, да еще мужчиной. Он, конечно, тот еще фрукт, интриган с опытом, но в нас много общего, и кому, как не двум бунтарям, понять друг друга?
* * *
Второй день, как и третий, были адом. Причем в отличие от первой репетиции, когда мы только знакомились и с материалом, и с подходом по его изучению, по последующим дням не могу сказать ни-че-го. Пролетели, всё. Словно заезженная пластинка: "Пам-пам-пам... Пам-пам, парам..." И снова: "Пам-пам-пам..." И снова: "Пам-пам-пам..."
В целом кое-что начало вырисовываться - мы уже могли сыграть материал "в первом приближении", "начерно". Но изюминка в деталях, и дон Бернардо, находившийся с нами практически неотлучно, гонял и гонял по кругу, доводя звучание до совершенства. Нюанс там, нюанс здесь.... И здесь... Пока мы не смогли, наконец, сыграть ровно, несколько раз подряд.
– Молодцы. Можете же, когда захотите!
– похвалил он нас под вечер третьего дня.
– Теперь отточим до совершенства, и в путь!
Этот обреченный вздох издал не только я, или показалось?
Больше всего вопросов было ко мне. И если гитарная партия на самом деле оказалась несложной, и, учитывая мою феноменальную механическую память, проблем не составила, то с вокалом возникли серьезные проблемы. Причем "механического" характера - я чувствовал, что тот уровень, который определил мне дон Бернардо, взять могу, но для этого не хватало опыта. Пресловутых тренировок. Я вспомнил его фразу, оброненную в самом начале, про то, что жаль, что не попал к нему десять лет назад. Действительно, проучись я у него эти десять лет, такая высота не казалась бы проблемой. Но что есть - то есть.
Ночами мне снились кошмары. "Пам-пам-пам! Пам-пам, парам!" - звучало в голове набатом. Я ворочался, просыпался в холодном поту, вскакивал. Память услужливо выдавала порядок действий пальцев в гитарной партии. Во сне! А вокал... Что только не снилось, где я только ни пел и как только не лажал! И наутро каждый раз был уверен, что если ад, в смысле религиозный, где Сатана банкует, и существует, то в этом месте круглые сутки звучит: "Пам-пам-пам! Пам-пам, парам!.."
Ночевал я дома, и этот вопрос никто не поднимал - ни пытаясь запретить, ни уведомляя, что разрешают. Ну, а раз так, мне тем более поднимать его не нужно. Забирали меня девчонки, в произвольном составе, кроме Паулы. Красноволосую не выпускали, и, подозреваю, виновата в этом ее высочество. У нас как-то давно, в начале моей эпопеи с корпусом, был разговор с нею, и я спросил, знает ли она принцесс лично.
– Фрейю - да. Общались.
– Напарница скривилась.
– Изабеллу видела издалека. Но это не значит, что не знаю, что она за человек.
– А с Фрейей что? Веселое общение получилось?
– поддел я.
– Давай не будем об этом?!
– полыхнули ее глаза, а лицо покраснело.
– сли вдруг мы столкнемся в тесном коридоре, я ей дорогу не уступлю! Дальше додумывай сам.
То есть, ее королевское высочество может узнать кузину. Которую, и ей это известно, мама прячет под замком в корпусе, чтоб "не шкодила". И если таковая вдруг отметится рядом со мной... План укрощения строптивой можно смело выбрасывать на помойку.
Остальных же девчонок от простых смертных не отличишь - вот пусть и трутся около. Тем более не забываем о сеньоре Феррейра, который Октавио. И о мягком намеке Мишель насчет него, с призывом смотреть в оба.
Это случилось на следующий день после того, как у нас получилось отыграть материал без запинки, несколько раз подряд. Какая репетиция по счету - не скажу, они все смазались. Мы пришли, привычно завели шарманку, и даже несколько раз прогнали материал, когда в зал вошло несколько человек, которых вел дон Бернардо. "Комиссия".
Указав на нас, старик Ромеро принялся что-то объяснять, его спутники кивать, с ним соглашаясь, после чего он попросил:
– Мальчики, еще раз! Так, как будто вы выступаете перед публикой!
Просить нас долго не надо. Материал въелся в кровь - думаю, если меня разбудить ночью, я выдам в эфир любую часть этой песни, даже не приходя в сознание. Как спою, так и сыграю. Как и все остальные парни. И мы сыграли. Я вкладывал в голос всю силу, на какую был способен, Хан во время соляков вытворял с гитарой нечто, Карен мило подвывал вместо меня высокие ноты, "зависая" на них, вытягивая этим общий фон. В общем, у нас получилось.