Рыцарь в алмазных доспехах
Шрифт:
Свободного выхода у меня всё так же нет. Златовласая сказала: 'В счёт будущих увалов. Сиди на базе, и так бываешь тут по праздникам. Наверстывай...'. Что наверстывать, если конец лета, преподаватели в отпусках? Они же тоже люди, особенно вольняшки. Так что теоретическая нагрузка на меня не восстановилась, хоть я и не выхожу за гермозатвор. А потому гораздо больше времени, чем обычно, приходится отдавать физическим упражнениям, отработке навыков ближнего боя. И это хорошо - я чувствовал, именно этот аспект изучаемых здесь умений
Девчонки помогали, не отказывались. Для коллективного спарринга в тренажерку я приглашал 'пятнашек'; 'тет-а-тет' против меня стояла Паула; для отработки же парного боя иногда приходили Сестренки и Гюльзар. Получалось неплохо, белобрысая выдра не обманула тогда с отчетом о проекте 'Белый ягуар' - я чувствовал, что скоростью восприятия медленно, но догоняю их. При том, что физически был сильнее изначально. Но для того, чтобы сравняться, всё равно нужно время, быстро только крысы плодятся.
В этот день я решил отработать индивидуальный бой. Надо сказать, на решение моё повлиял задумчивый вид Паулы, переживший два дня назад очередную сердечную трагедию - её текущая 'горизонтальная связь' нашла себе мальчика за воротами и отправила её за орбиту Эриды. Личные трагедии у рыжеволосой происходят с регулярностью раз в два-три месяца, для неё это своеобразная ничему не обязывающая игра, но мне хотелось с нею поговорить, потрепаться 'за жизнь', пока её психика отвлечена и максимально открыта для диалога.
После той ночи она изменилась, стала более задумчивой, более ответственной в решениях и поступках. Начала теснее общаться с девчонками, окончательно разрушая последние барьеры со своей стороны. В отношении меня... Тоже изменилась. Исчезли глупые подколки, попытки совращения, шарахания в душевой. Мне всё меньше и меньше хотелось назвать её словом 'любовница' и все больше и больше 'друг'. С такой Паулой было гораздо интереснее - сдержанной, не пытающейся воздействовать женскими чарами, рассудительной и спокойной. Можно сказать, я разглядел в ней совсем иную сеньориту, и все последние дни лихорадочно думал, что из этого всего выйдет. Ведь перемены не завершены, это не конец трансформации. Впрочем, мимо сие не пройдет, поживем - увидим.
Заняв самое дальнее татами, чтоб никому не мешать, мы занимались, в перерывах обсуждая какие-то невинные вопросы. Настроение было благодушное, приподнятое, которое можно описать словами 'покой' и 'умиротворение'. Вокруг стоял самый обычный фоновый галдеж, присущий любому большому спортивному залу: голоса, выкрики, звук звонких и глухих ударов. Иногда ругань и различные восклицания - обычный день обычной тренировки. Ты этот гул никогда не замечаешь, обращая внимание лишь в момент, когда он вдруг куда-то исчезает, и ты оказываешься как бы в вакууме. Вот мы неожиданно и оказались в таком вакууме, разлившемся по залу словно волна, зародившаяся возле выхода - эпицентра.
–
– Паула подняла руки, сделав шаг назад. Я стоял спиной к выходу, но к тому моменту уже и сам почувствовал непорядок и напрягся. Медленно обернулся.
Deja vu. Тогда их было пятеро, и без оружия. Теперь же к ним добавилась её высочество инфанта, а на поясах у каждой висели игольники. Всё остальное один в один - девочки высокого статуса зашли проучить глупого мальчика-выскочку. Нет, по лицам хранителей это сказать было невозможно, но вот Фрейя скривила мордашку так, что компенсировала показное равнодушие остальных.
– Привет.
– Я улыбнулся, решив первым начать разговор. Появление ее высочества сюрпризом хоть и стало, но не особо ярким. Где-то в подсознании вероятность такого события просчитывалась. Фрейя, сверкая глазенками, подошла вплотную, картинно уткнула руки в бока. Медленно перевела взгляд с меня на стоящую за спиной Паулу и обратно.
– Привет-привет, сеньор республиканец! Как же так, с твоими взглядами, и в корпусе телохранителей королевы?
Я меланхолично пожал плечами. Этот вопрос ни я, ни она всерьез обсуждать не собирались.
– Да еще с кем? С этой самкой богомола? Знаешь, если бы мне сразу сказали, что ты - кадет корпуса, я бы не задумываясь ответила, кто будет рядом с тобой!
– Ты имеешь что-то против Паулы?
– нахмурился я.
– Или меня?
– Паулы...
– пробормотала Фрейя под нос, как бы пробуя на вкус это имя.
– Да нет, против неё ничего не имею.
– Значит меня. И что плохого я сделал?
– Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. И особо не нравилось то, что Фрейя целенаправленно устраивала скандал.
– Я чем-то провинился?
– А то ты сам не знаешь, чем провинился!
– сделала она огромные, как чайные блюдца, глаза.
– Ты трепло и обманщик! А еще предатель!
– Предатель...
– Теперь слово на вкус попробовал я.
– Знаешь, солнышко, ты в корпусе, а здесь не принято разбрасываться такими обвинениями. Аргументируй!
– Я 'аргументируй'?
– Её высочество заводила себя, распалялась... И вдруг созрела. Демонстративно обернулась налево, направо, словно проверяя, что делают её хранители, после чего подошла к кромке татами и взяла свободную пару перчаток.
– Не буду я ничего аргументировать. Это ты должен аргументировать. И советую поскорее начинать.
– Фрейя!
– Это Оливия. Дошло. Впрочем, наверняка она просчитала что-то в поведении подопечной - вон, сколько кобылиц с собой взяла. Ведь впрямую запретить ей что-либо делать, пока та не совершит глупость, она не может.
– Что, 'Фрейя'! Это же тренажерный зал?
– показно заозиралась её высочество.
– Вот я и позанимаюсь. Постою в спарринге с маминым будущем телохранителем. Не думаешь же ты, что мамин будущий вассал сделает мне больно?