Рыцарь в алмазных доспехах
Шрифт:
– Хуан, а кого ты больше любишь из них? Только честно?
– произнесла моё рыжее солнышко, лёжа у меня на коленях.
– Только не говори, что эту лохудру. Иначе бы тебе не хотелось танцевать по-настоящему. Но и про ту лохудру тоже не говори - иначе бы не устраивал этих концертов, а нашел свою аристократку. Ту самую, потерянную. Которая тебя тоже искала и почти нашла.
Вот что мне ей ответить?
– За это я тебя и люблю, - продолжал я гладить её волосы.
– Что задаешь правильные вопросы.
– На которые у тебя нет
– улыбнулась эта бестия.
Я кивнул.
– Но рано или поздно ты определишься, не так ли.
Я пожал плечами.
– Наверное.
Помолчал.
– Скажи, вот вы с Гортензией спокойно делите мальчиков. Почему они... Они ведь тоже сестры!
Паула уткнулась мне в грудь, весело хрюкнув.
– Чико, рассмешил!
– Да нет, я образно, абстрактно!
– воскликнул я, оправдываясь.
– Они даже образно не станут тебя делить, - покачала она головой.
– И мы с Гортензией делим только тех, кто нам безразличен. Понимаешь, о чем я?
Я кисло скривился.
– Мы весело проводим время. Только и всего. Своих же мальчиков...
– Она вновь покачала головой.
– Своих мальчиков не дадим даже друг другу. Всё, что говорят по поводу распущенности в верхах - наглая ложь. Когда дело касается чего-то серьезного, распущенность уходит. Так что думай, дорогой напарник, что тебе милее: красиво потанцевать или грамотно порулить государством? И не смотри на меня так. Да, знаю, выбор неочевиден!
– Почему же?
– усмехнулся я на веселые искорки в её глазах, но неуверенность давала о себе знать.
– Потому, что лучше быть с готовой ради тебя на всё любящей шлюхой, чем с высокомерной твариной, подставящей тебя при любом удобном случае, когда отвернешься, если в этом возникнет необходимость. Но тут уж, извини, решать тебе, - театрально пожала она плечами.
– Это только мои мысли, но ты сам выяснил, что я в душе маленькая мышка, избегающая конфликтов и сложностей.
– Да, это так, моя маленькая мышка, - потрепал я её шевелюру.
– Я бы выбрала младшую, - констатировала она, хотя я это и так понял. Жаль, девочка, что я не ты.
– Мерседес... Ты моя умница! Красавица!..
– продолжил я её гладить.
– Чтоб я без тебя делал?
Я гладил её по волосам, проводил ладонью по лицу. Нет, о сестренках Веласкес думать не хотелось - подумаю завтра, когда протрезвею. У меня на коленях лежала обалденная девчонка, которая...
...Которая всегда будет моей, кого бы я ни выбрал и что бы ни случилось. И эта запоздалая мысль окончательно отпечаталась в моём мозгу только что.
У меня будет много 'баб', включая сестренок Веласкес и её кузину Гортензию. И много кого еще - я даже представить боюсь, кого и сколько. Но рыжий демон останется рядом, вот так же, лежа на коленях, и будет помогать и подсказывать, как может. И не только на коленях. Неважно как. Главное, что я не отпущу её. Да, как та собака на сене - ни себе, ни кому-то, но мне плевать. Я порву, разорву любого за неё! Но не отдам. И всё равно, как это будет выглядеть со стороны!
– Ты у меня лучшая, Мерседес!
– провел я пальцем ей по носу.
–
– Я знаю...
Я наклонился к ней, она одновременно подалась вверх, ко мне, и мы как бы встретились на полпути. Этот поцелуй был жаркий, и он стал логичным завершением такого долгого насыщенного дня, расставляющим все точки всех процессов.
Рывок, и я сижу, откинувшись на спинку дивана, запрокинув голову. Она сидит у меня на коленях, продолжая пытку поцелуем, мои же руки освобождают её прекрасную грудь. Может это не самая большая грудь в корпусе, даже если считать только среди её сверстниц, но самая лучшая - однозначно.
Провал. И вот я уже лежу, откинувшись на диване, а огненноволосая возвышается сверху. Из одежды на ней только трусики... Кажется. На мне... Тоже что-то несущественное. Но до существенного мы еще не дошли. Мы не дети, а ценители, и прежде чем дойти до существенного просто обязаны сгореть в огне друг друга! Истинный мёд сладок только после пожара!..
...И мы горим в порыве страсти. Нас, наверное, не остановит и 'Экспресс любви' на полном ходу. Я готов прыгнуть в огненно-рыжую бездну вновь, послав к чертям всех остальных принцесс, какие только есть на свете. И и я знаю, что никто во всей вселенной не сравнится с моей Паулой-Мерседес...
– Ой, а вы уже начали? И без меня?
– донесся до нас показно разочарованный голосок откуда-то издалека.
– Вы что, уже пять минут подождать не можете?
Гортензия присела на противоположный диван и налила себе в один из наших бокалов. Пелена безумия спала. Я повернул голову. Её императорское высочество была завернута в банное полотенце, но цель прикрыть все самые интересные места она явно не ставила.
– Ты очень долго плескалась, - произнесла Паула, со вздохом слезая с меня. Я тоже поднялся.
– Так состариться и умереть можно, не то, что тебя дождаться!
– Да, что-то долго ты, поддержал я. Ведь действительно, пока она плескалась в душе, мы успели полностью обсудить её наследное высочество Венеры и решить кое-какие свои проблемы.
Паула вознамерилась было встать, но моя рука обняла её за талию и потянула назад, прижав к себе:
– А ты далеко собралась?
– Моё! Не отдам!
Огненный демон не сопротивлялась. Расслабилась и утонула в моих объятиях.
– Извините. Привычка, - хмыкнула Гортензия.
– Это вы в корпусе быстро моетесь - разводы, тревоги, все дела. Да и вообще на Венере все воду экономят. А я поплескаться люблю-ю!..
– мечтательно закатила она глаза.
– Грязь смыть...
Искренности в ней было не больше, чем в предвыборных обещаниях премьер-министра. То есть, она хотела оставить нас наедине, присоединившись позже. Ох уж эти девчонки! И тут мудрят!
Но в таком случае, как согласуется с их 'коварным' планом заявление красноволосой о 'своих' мальчиках, с которыми не делятся? Ибо она всё равно бы вышла, мы бы вдвоем только начали! Или тут что-то своё, их личное? Или со мною можно, так как я очевидно не-свой? Хм...
– Ладно, кто следующий?
– фыркнула Гортензия, указывая в сторону ванной комнаты.