Рыцарь
Шрифт:
Поначалу ничего интересного не происходило, и плошка со столешницей не торопились исчезать, но вот потом…
Куда-то пропали все мысли. Внезапно я обнаружил, что смотрю на огонь — и не могу оторваться, не могу отвести взгляд в сторону. А огонек между тем становился все больше, превращался в большой сгусток рыжего, танцующего пламени. Пламя извивалось в темноте, а я смотрел на него как завороженный. Огонь становился все больше, больше… Или это я приближался к огню? Я хотел отодвинуться — но
— Посмотри на меня.
Я повиновался. И исчез.
Глава третья
— …А ведь красиво, правда? — спрашивает Света, кутаясь в меховой воротник.
— Что?
— Да вот… Неужели не видишь?
Поздний зимний вечер. Середина февраля, но тепло. Возвращаясь из гостей, мы идем по Университетской набережной. Прохожих почти нет, снег шуршит под ногами, поблескивая в свете фонарей разноцветными огоньками, и ничто, кроме шума редких автомобилей, не нарушает тишину.
Светка права — поздним вечером здесь очень даже красиво. Небо над Эрмитажем окрашено в мерцающий малиновый свет, огни по обеим сторонам Невы прогоняют темноту.
— Давай в снежки? — предлагает вдруг Светка.
Я улыбаюсь:
— Опять меня снегом обсыпать хочешь?
— Ага! — смеется она.
— Света, — говорю ей с укоризной, — это жестокость.
— Что?
— Обсыпать меня снегом.
— Ну пожалуйста!
— Никаких «пожалуйста», — строго говорю я. Но не могу удержать улыбки. И Светка понимает — можно.
Она вырывается и убегает вперед. Наклоняется, чтобы набрать снега. Пока она не видит, прячусь за сфинксом…
В этот момент рядом со Светкой тормозит фирменная тачка. Из окна высовывается парень в дубленке:
— Девушка! Поедемте покатаемся!
— Спасибо, я пешком, — говорит Светка, даже не поворачиваясь к машине.
Я выхожу из своего укрытия. Машина подается назад, чтобы держаться наравне со Светкой.
— Эй, ты не бойся! Мы не обидим!
Я прибавляю шаг, оказываюсь между Светкой и машиной.
— Езжай, — говорю, — куда ехал. Девушка со мной.
Щелкает дверца со стороны водителя, наружу выбирается второй. Не русский. «Лицо кавказской национальности». С усиками. Изрядно накушавшееся «лицо». И за рулем, скотина!
— Дэвушка, ты такая красивая! Садысь, нэ упрямся!
Меня он игнорирует. Ах ты козел усатый!
— Тебе неясно объяснили? — спрашиваю. — Уши прочистить?
— Иди на… говнюк, — небрежно отмахивается кавказец. — Дэвушка…
Парень в дубленке делает попытку выбраться из машины — пинаю дверцу, и он отваливается обратно.
Усатенькое «лицо» визжит и дрыгает ножкой. Прикладывается о крышу машины.
— Ну, — спрашиваю я. — Кто тут говнюк?
«Лицо» тупо глядит мутными глазами, бормочет что-то, выплевывает зуб и начинает блевать.
Ну что с него, с пьяного, взять? Ведь ничего не соображает. Не убивать же его теперь за это…
Я вытираю руки снегом и иду обратно к Светке.
— Ублюдки, — говорю я. — Пошли…
— Леня! — вдруг кричит Света.
Ну что там еще? Поворачиваюсь… Повернуться я не успеваю. Воздух рвется… Хлопок. А потом — темнота.
…Падение. Водоворот.
Долго. Долго…
Где я?..
Я?..
…Спустя вечность темнота рассеивается.
А рассеивается она от того, что я открываю глаза.
Надо мной стоит странный бородач, от которого нещадно разит потом и чесноком. В руке у бородача — клинок.
— Признаешь себя моим пленником? — осклабившись, говорит мне Гийом де Бош. — А?.. Чего молчишь? Язык проглотил?!
А затем и это видение рассеивается, и снова наступает ночь…
Глава четвертая
…Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на полу рядом с перевернутой табуреткой. Надо мной стояли какие-то люди. Горбатая старуха, толстяк и чудно одетая девка. Толстяк орал на старуху, старуха верещала в ответ, девка пыталась вклиниться между ними.
Я приподнялся на локте. Увидев, что я зашевелился, эта троица перестала вопить и уставилась на меня.
«Бред, — подумал я. — Этого не может быть».
Я сглотнул. Я глядел на них и не мог поверить…
Наверное, в какой-то момент взгляд у меня стал совсем диким, потому что женщины в страхе отшатнулись, а толстяк пробормотал: «Матерь Божья…»
— Вашу мать, — растерянно пробормотал я по-русски. — Средневековье…
То есть я попытался выговорить — вышла белиберда. Я запаниковал. Я что, по-русски разучился разговаривать?.. Я же прекрасно все помню! Я, Леонид Маляров, а не этот… сьер Андрэ…
Я попробовал еще раз. По-русски.
Получилось что-то вроде: «Ах-с ти-и ооп ффашшу…»
Такое ощущение, что шепелявый иностранец в первый раз попытался заговорить по-русски. Но я же не иностранец! Я коренной россиянин!..
…Между тем издаваемые мной чудовищные звуки вызвали весьма бурный эффект. Старуха отступила на два шага. Девка испуганно икнула. Тибо… Мой слуга Тибо разразился новым потоком ругательств.
— Ах вы чертовы шлюхи! — заорал он. — Вы что с моим господином сделали?!! А?! А ну давайте быстро возвращайте все как было!
И схватился за топор.
И тут я понял: это не глюк и не сон. Не бывает настолько достоверных снов.