Рыцарь
Шрифт:
— В неведении, да? — он слегка улыбнулся, посмотрев на моё тело.
Я серьёзно кивнула.
— Я виню твоё ужасное воспитание в детстве… и Врега.
Он расхохотался, затем выгнулся и перекатился, утянув меня за собой так, чтобы я оказалась под ним. Всё ещё стискивая мои запястья, он рывком завёл мои руки за голову и перехватил, чтобы удерживать меня одной ладонью. Опустив взгляд, он всмотрелся в моё лицо.
— Ты так и не избавилась от платья, — заметил он.
Я засмеялась, но потом ахнула, когда его свободная рука забралась под платье, задирая его до талии. Его
Через несколько секунд я застонала.
Его боль без предупреждения усилилась, и перед глазами всё померкло.
Улёгшись на меня, Ревик поцеловал меня, вкладывая свет в свои губы и язык, томительно притягивая всякий раз, когда мы отрывались друг от друга. Я почувствовала, как усиливается его боль, и использовала свой свет, чтобы попытаться ослабить его хватку на мне. Я использовала вещи, которым учили меня Лао Ху, и Ревик покрылся потом, а его глаза остекленели.
Вложив ещё больше света в пальцы, он притягивал меня, наваливаясь своим весом.
Когда он помедлил в следующий раз, его глаза сделались почти непрозрачными. Я чувствовала, что его свет продолжает прикасаться ко мне, распаляя, уговаривая глубже сплестись с ним.
— Жена, — пробормотал он едва слышно. — Боги… ты выглядишь так, будто хочешь меня.
Боль в моём свете усилилась до такой степени, что я не могла ответить. Я хрипло вскрикнула, когда он отстранился от меня и наклонился, чтобы снова поцеловать в губы.
Его кожа сделалась горячей, но не такой горячей, как его язык, когда он принялся покрывать поцелуями моё горло и сильнее открывать свой свет, а его рука опять забралась между моих ног. Он застонал, касаясь моей обнажённой кожи, вжимаясь в меня, но я всё ещё чувствовала, что он сдерживается, вплетая боль в мой свет.
Я попыталась освободить запястья, но он крепко держал их другой рукой.
— Это месть? — потребовала я, извиваясь под ним. — В ночь нашей свадьбы?!
— Может быть, — пробормотал Ревик, взглянув на окна пентхауса. — И уже утро, любимая. Так что не считается, — он снова вжался в меня. — Элли… скажи, что ты любишь меня.
— Я люблю тебя, — я стиснула зубы. — Но я могу тебя прибить.
— Знаю, — пробормотал он. — Знаю… я притворщик. Но бл*дь… видеть тебя такой. Ты понятия не имеешь, что это делает со мной, жена… — его боль усилилась.
Я осознала, что нацелилась на него своим светом.
Он защищался — достаточно хорошо, что я задалась вопросом, не практиковался ли он после той ночи, когда мы проснулись в его старой комнате. В итоге мне пришлось позволить ему оттолкнуть меня.
Я попробовала другую технику.
Вместо того чтобы пытаться пробиться через его защиты, я полностью открыла свой свет. Когда Ревик хрипло ахнул, я открылась ещё сильнее, притягивая его и раскрываясь всеми возможными способами. Я проникала в свет его ладоней, его губ, его паха, низа его живота, притягивая его сердце, пока его глаза не засветились, и он не навалился на меня всем телом.
Я почувствовала, как его свет выскальзывает из его хватки, и он тут же вспотел, раздвигая руками и ногами мои бёдра.
Он наполовину проник в меня членом, когда мои пальцы нашли скопление нервов на его спине, спрятанное под нижним ребром.
Я нашла это место, нежно изучила своим aleimi, чтобы убедиться, что правильно всё определила… затем приложила достаточно давления и света в свои пальцы, чтобы Ревик издал тяжёлый, сдавленный стон.
Он застонал ещё громче, когда я не отпустила — так громко, что другая моя ладонь сжалась в его волосах. Когда я не убрала ладонь с его спины, он закричал и полностью удлинился, пригвоздив мои запястья к ковру и вспотев настолько, что его кожа сделалась совсем скользкой. Тяжело задышав, он резко вошёл в меня до упора.
Всё ещё тщетно пытаясь контролировать дыхание, Ревик навалился на меня всем телом.
— D’gaos… — он ещё глубже вошёл в меня, стараясь дышать. — Элли… бл*дь. Какого хера ты только что сделала со мной?
— Я покажу тебе, — я покрыла поцелуями его подбородок, лаская лицо. — Я обещала. Я покажу тебе.
— Я же сказал тебе обходиться со мной полегче…
Я рассмеялась.
— Это и есть полегче. И ты ещё меня называешь дразнилкой… Господи Иисусе, Ревик.
Он снова вдолбился в меня так сильно, что мы оба застонали. Он уже приближался к оргазму, я это чувствовала… я также ощущала, что он пытается сдержаться.
Его свет изменился в те же несколько секунд, открывшись настолько, что я потерялась в пространстве, затерялась в нём и его свете. Когда он вцепился в мои волосы, сильнее раскрывая нас обоих, это вызвало почти панику. Я ощутила, как мы оба слетаем с катушек, теряем любой контроль над собой… и вот я уже ощущала столько Ревика, что он казался вообще другой личностью.
Тьма и звёзды встали в моем сознании.
Пространства прошлой ночи нахлынули головокружительным приливом.
Затем так же внезапно вся комната побелела. Ревик стиснул мою спину одной рукой, всё ещё удерживая мои запястья и говоря со мной на каком-то другом языке, хрипло произнося слова и издавая стоны мне на ухо, продолжая трахать меня.
Он был совершенно не в себе, когда достиг пика.
Всё моё тело болело и дрожало под ним. Я знала, что в какой-то момент дошла до оргазма, но теперь всё болело ещё сильнее. Я слышала, что он пытается успокоить меня, чувствовала, как его свет реагирует на меня, и его боль опять усиливается.
Затем мы вновь принялись целоваться, и я вообще не могла ни о чём думать.
Я почувствовала, что в какой-то момент Ревик потерял контроль, и его боль сразу же достигла предела.
Он грубо перевернул меня и действительно принялся срезать с меня платье с помощью ножа, который показал мне ранее. Он окончательно стянул с меня ткань, а затем вошёл сзади, хрипло застонав и всматриваясь в моё лицо. Через считанные секунды после того, как он оказался во мне, его свет сделался агрессивным; он вдолбился в меня, удерживая рукой за шею, и его свет хлынул в меня той жаркой, струящейся волной.