Рыцарь
Шрифт:
У Дуглесс запершило в горле, и она не решилась посмотреть ему в лицо: непонятно, правду ли он говорит или просто старается утешить ее?
— Спойте мне что-нибудь, пока я буду есть эти пирожные! — попросил он.
— Я не умею петь, да и песен не знаю. Может, историю какую-нибудь рассказать? — откликнулась она.
— Ум-м-м! — только и сумел выдавить из себя он, ибо рот его был набит шоколадом.
Дуглесс, понимая, что существует огромный выбор новых для него историй, составляющих привычную часть нашей культуры, но о которых он ничегошеньки не знает, стала рассказывать
— Да, — прокомментировал он, — мой кузен — точно такой же! — К этому времени он уже успел расправиться с целой тарелкой «картошек», а потом, к удивлению Дуглесс, улегся, положив голову ей на колени.
— Если вы и впредь намерены объедаться так, как вы только что это проделали, то, весьма вероятно, здорово растолстеете! — заметила она.
— Так вы меня толстым считаете, да? — спросил он, поднимая на нее глаза — сердце Дуглесс при этом буквально запрыгало у нее в груди. Похоже, он прекрасно понимает, какое воздействие оказывает на нее, да еще и подсмеивается над ней, поскольку на него ее присутствие, видимо, никак не влияет! Какой-то интерес к ней у него возникает лишь тогда, когда. рядом с нею появляется какой-нибудь другой мужчина!
— Закройте глаза и будьте паинькой! — скомандовала она и принялась рассказывать ему одну историю за другой, одновременно гладя его по волосам — густым и мягким и лежащим такой красивой волной!
Солнце уже почти зашло, когда Николас открыл глаза и посмотрел на нее долгим взглядом.
— Нам надо идти! — тихо сказал он.
— Да, — ответила она тоже тихо. — Сегодня вечером я попробую узнать у Ли, кто же вас оклеветал.
Он переменил позу и теперь стоял перед ней на коленях, а руку положил ей на щеку. Дуглесс подумала, что он опять хочет поцеловать ее, и у нее перехватило дыхание.
— Когда я вернусь к себе, я стану думать о вас! — произнес он.
— А я — о вас! — откликнулась она, кладя свою ладонь поверх его ладони.
Но он отнял свою руку и, взяв лежавшее на крышке корзинки кольцо с изумрудом, вложил его в ее ладонь, согнув над ним пальцы.
— Нет, Николас, — сказала она, — этого я принять не могу. Вы и так уже дали мне очень много!
Он пристально смотрел ей прямо в глаза, и была в его взгляде какая-то прощальная грусть.
— Я бы отдал куда больше, если б… — начал он и замолчал.
— Если б что? — требовательно спросила она.
— Если б только мне можно было бы взять вас с собой!
У Дуглесс внезапно перехватило дыхание.
Николас же мысленно выругал себя: не следовало ему этого говорить! Не надо было обнадеживать ее! Он не хотел делать ей больно, но одно лишь воспоминание о том, что придется с ней расстаться, причиняло ему невыносимые страдания. Совсем скоро он узнает обо всем, что ему следовало узнать, ну, а потом, как ему хорошо известно, придется возвращаться! Еще одна ночь! — подумал он. — Да, самое большее — у него в запасе всего лишь одна ночь с нею! Возможно, сегодня вечером он ляжет с нею в постель, и последнюю их ночь пни проведут, сливаясь в экстазе любовных ласк! Да нет же! — признался он себе, глядя в ее глаза, буквально погружаясь в них. — Нет, так поступить с нею он не может! Не может он допустить, чтобы, покинутая им, она осталась бы тут и рыдала еще сильнее, чем тогда, когда они впервые увидели друг друга! Будь все проклято, но не может он поступить иначе! Что же, придется, видно, возвращаться к своей холодной супруге или к пустым бабенкам, вроде Арабеллы?! В таком случае лучше уж покинуть Дуглесс, не дотрагиваясь до нее!
— Ну, да, — ухмыляясь, вдруг заявил он, — да, взять вас с собой, чтобы вы мне там готовили!
— Готовила?! — как-то глупо переспросила Дуглесс. — Да с чего бы это?! Готовить для вас, для совершенно несносного, не .тающего цены страданию, пустого…
— И заносчивого петуха, наверное? — подсказал он.
— Именно! Прекрасное определение! Вы и есть заносчивый петух! И если вам взбрело в голову, будто я отправилась бы с вами, назад, в эпоху, когда еще не было ни водопровода, ни врачей, а зубодеры вырывали зубы вместе с челюстью, а я Сил при этом стала всего-навсего готовить вам, то…
Тут он наклонился к ней и, зарываясь лицом ей в волосы и облизывая мочку ее ушка, прошептал:
— И я позволил бы вам навещать меня в постели! Оттолкнув его, Дуглесс возмущенно принялась объяснять ему, сколь велико его тщеславие, но лексикон ее внезапно переменился. Ладно, она тоже способна выдать ему!
— Ну, хорошо, я это сделаю! Да, я отправлюсь с вами и стану для вас готовить, а воскресные дни мы будем проводить имеете, валяясь в постели! А еще лучше — на столах! Какой-нибудь стол, надеюсь, там найдется?!
При этих словах от лица Николаса, казалось, отхлынула вся кровь, и, резко отвернувшись от нее, он принялся запихивать в корзинку остатки их пиршества. Ему даже в мыслях было страшно представить ее в их времени! Да если бы она стала его любовницей, Летиция, наверное, изрубила бы ее в мелкие кусочки!
— Ну, Николас! — воскликнула Дуглесс. — Ну я же просто дразнила вас! — Он все так же не глядел на нее. — Хорошо, если вас это осчастливит, я приму от вас кольцо!
Он перестал запихивать вещи в корзинку и, глядя ей в глаза, сказал:
— Вы попросту не ведаете, что говорите! Не следует желать того, чего быть не должно! Когда перед появлением здесь я в последний раз находился дома, мне грозила казнь от меча палача. Так что, если б я сейчас вернулся и вы тоже прибыли со мной, вам пришлось бы остаться одной! А моя эпоха вовсе не похожа на вашу, и одиноким женщинам там не слишком хорошо! Если бы я не смог там заботиться о вас, то…
Кладя ладонь ему на руку, она перебила его:
— Право же, я только поддразнивала вас! Я вовсе не намерена возвращаться с вами: у меня ведь нет тайн, которые следовало бы раскрыть! Это вы явились к нам с целью найти что-то такое — вы помните об этом, да?!
— Вы правы! — воскликнул он и, быстро поднеся ее руку к губам, поцеловал кончики пальцев. Затем он вскочил, и Дуглесс стало ясно, что корзинку для еды он так и оставит там, где она находится: должно быть, он засовывал в нее всякие вещи лишь потому, что был чем-то очень взволнован! Но что же такое произошло, что так возбудило его?!