Рыцари без доспехов
Шрифт:
Она еще полежала какое-то время, чувствуя, как струйки холодной воды стекают за шиворот.
– Вставай, вставай, нечего на полу холодном залеживаться. С чего ты вообще на него улеглась?
А Лиза и сама не могла себе объяснить, что с ней не так? Сознание она потеряла второй раз в жизни. Первый был давно, когда стоя у окна, она смотрела, как мама и папа садятся в разные машины, где их уже ждали их новые супруги и разъезжаются в разные стороны. До того момента она все надеялась, что семья их не распадется, они помирятся и снова будут вместе весело проводить
Но оказалось, что только у Лизы этого не осталось. А у ее младших братьев и сестренки всего этого было в избытке: и походы, и моря, и снежные горы. И они по простоте своей с горящими глазами рассказывали Лизе о своих приключениях.
– И не пойму, что с ней такое? – Услышала Лиза голоса из столовой. – Маргоша говорила, что девочка здоровая. Надо бы еще спросить, может, у нее припадки случаются.
– Не говори ерунды, Аннушка, нормальная девица. Может, жарко немного стало, может, не позавтракала сегодня, а я ее сразу поручениями нагрузила.
– Это, какими? Дверь парню открыть? Так не слишком утомительный труд, я тебе скажу.
Лиза поднялась и пошла в ванную, подсушить себя немного феном.
«И все – таки Герман… Вот круг и замкнулся. Графиня, Лиза и Герман. Ох, не к добру такие совпадения! И какие дела могут быть у Марианны с адвокатской конторой? Завещание написать? Не иначе. Тогда почему Герман сказал, что дело не простое? А есть ли у Графини родственники? Что – то за все время я ни одного такого не видела или они по ночам приходят?»
Размышляя на эту тему, Лиза вошла в гостиную, где Марианна, закончив завтрак, передвинулась на своем кресле к открытому балкону и, невидящими глазами смотрела в пустоту.
Лиза остановилась посреди комнаты и огляделась. Марианна любила окружать себя красивыми вещами, это Лиза уже поняла,– старинные часы с музыкальным звоном, статуэтки, роскошные вазы из цветного хрусталя, антикварные шкатулки и прочая милая мелочь. Но вот чего не было во всей квартире, так это фотографий. Ни одной. Кроме большого портрета самой Марианны Осташевской ни единой, даже крошечной фотокарточки любимых и родных людей. Она не всегда была слепой, это Лиза уже поняла. Может, попросила Васильевну убрать все фото, чтобы другие не смотрели, но что – то тут не так.
«Надо бы у Анны Васильевны спросить, хотя она сказала, что я сегодня чересчур много вопросов задаю. Ладно, оставлю этот вопрос на завтра».
– Лиза,– тихо спросила графиня.
Лиза даже вздрогнула, словно ее застали на месте преступления.
– Да, я слушаю.
– С этого дня у тебя будет свободное расписание.
– Это как?
– Возможно, ты будешь заниматься одним важным делом, которое потребует от тебя больше усилий, чем уход за старухой. Если ты согласна, то мы продолжим наше сотрудничество, если нет, то можешь считать сегодняшний день последним днем работы у меня. Я, разумеется,
– Нет, нет, Марианна Николаевна, я согласна заниматься тем, что вы мне поручите. Это же будет работа с Германом? – Вопрос вырвался помимо ее воли, но было уже поздно, графиня, как старая ворона нахохлилась и резко развернула кресло, повернувшись к Лизавете лицом, словно могла разглядеть краску, залившую щеки и шею девушки.
– Что такое? – Прокаркала она. – У тебя появился бубновый интерес к адвокату? Этого еще не хватало!
– Да, если бы вы видели этого красавца, вы бы меня поняли,– выпалила Лиза и смутилась.
– Не все то золото, что блестит.
– Согласна, но тут еще и ум присутствует. С этим вы не поспорите.
– Этого ни я, ни ты еще не знаем. Мальчик пришел и выслушал мое дело. Только и всего.
– Но ведь вы, же его пригласили? Значит, знали, к кому обращаетесь?
– Я звонила в лучшую адвокатскую контору: «Чернов и сыновья», Чернов! А пришел всего лишь Чернов младший. Я с отцом хотела говорить, а не с мальчиком. Короче, я едва скрывала свое разочарование и была близка к тому, чтобы указать ему на дверь. Ты меня добила сегодня окончательно! Мальчик ей приглянулся! Да у таких мальчиков в подругах знаешь, какие модели?
– Знаю,– вздохнула Лиза, рассматривая ушибленный палец, который вдруг распух и начал болеть с удвоенной силой. «Босоножки мне сегодня не надеть, тогда что же, придется идти домой в тапочках? Зашибись!»
– Можешь идти. Ты мне сегодня больше не понадобишься, только мешать будешь. Мне надо о многом подумать.
– Ладно, я тогда пойду,– нерешительно произнесла Лиза.
Босоножки надеть не представлялось возможным. Палец распух и в изящный вырез помещаться не собирался. С обреченным видом Лиза пошла на кухню:
– Анна Васильевна, меня на сегодня отпустили. Закройте, пожалуйста, дверь за мной. Или, может, вам, что помочь надо?
– Иди, уже, отлежись, или к врачу тебе зайти. Вдруг, что и, правда, с головой. Виданное ли дело, такой молодой в обмороки падать.
– Да, это я так, переволновалась немного. Со мной такое иногда случается.
– Глядите, люди добрые, какие чувствительные девки стали. Ну, иди, раз отпустили.
Лиза, слегка прихрамывая, пошла к двери.
– Эй, чувствительная, видно ты головой то хорошо приложилась, вон, тапки снять забыла.
– Я не забыла, у меня палец болит, босоножки не обуть.
– Так ты и пойдешь в тапках по улице?
– А что делать? Босиком еще хуже. Я вам завтра новые куплю.
– Подожди, у меня тут резиновые шлепанцы есть. Вот, надень, все приличнее.
Шлепки действительно, выглядели приличнее войлочных тапок, но в целом вид в лучшую сторону не меняли. Не то бабка с больными ногами, не то деревенская девица в ярко-розовых шлепанцах, вышла из бани и решила пройтись по центру Питера.
– Ну, вот, другое дело,– любовно оглядела Васильевна Лизу. – Ну, иди, милая, а я пошла фарш крутить, пока Марианна спать не легла.