Рыцари и Дамы Беларуси
Шрифт:
Едкий дым наползал на коронное войско… Изза него раздавалось «алалалаканье» татар… Солдатам было явно не по себе. Даже сам Семенович, знаток Аристотеля, Эвклида и Сенеки, так впоследствии опишет увиденное возле селения Ахматово у Синих Вод: «С помощью дьявола туманом и паром затемнили солнце на побоище».
Через год на стипендию короля Казимир Семенович отправится в страну мастеров — Голландию — учиться затемнять солнце и взрывать огнями ночь.
В 1650 году в Амстердаме на языке ученых — латыни — выйдет трактат «Великое искусство артиллерии», в котором будет описана многоступенчатая ракета, треугольное крыло и ракетная система залпового огня. А еще там будет рассказываться, как на Беларуси празднуют Купалье: «Собиралось огромное количество народа обоих полов и всех возрастов на улицах городов, а также на лугах, чтобы у множества
Он называл себя шляхтичемлитвином. То бишь белорусом. Известно и то, что принадлежал к княжескому обедневшему роду Семеновичей, которые владели землями на Витебщине. Но гербом «Астоя», который Казимир Семенович в качестве своего родового герба поместил в трактате, пользовались многие шляхетские роды, а Семеновичей среди них не значится. Возможно, артиллерист испросил разрешения у владельцев герба использовать его: так делали многие, кто желал придать вес своим начинаниям. Где Семенович приобрел свое блестящее образование? Скорее всего в Виленской академии, но стопроцентных подтверждений нет. Король заботился о том, чтобы его «адельсманы» получали всесторонние познания. Он был прав, высоко ценя артиллерийское искусство. Открытие пушки ознаменовало конец эпохи средневековья. До этого каждый князь мог замкнуться в своем замке и положить рыцарскую перчатку на геополитические требования времени… Пушка пробивала считавшиеся ранее неприступными стены. Стали возникать могучие государства и империи.
Что познания Семеновича были в духе эпохи Возрождения, требовавшей универсальных гениев, не подлежит сомнению. Кроме физики, химии, гидравлики, оптики, акустики и так далее, он «изучил много искусств, как свободных, так и механических», а именно скульптуру, изобразительное искусство, граверное и литейное искусство. В своем трактате Семенович цитирует 200 авторов.
О личной жизни Семеновича мы не знаем практически ничего, зато знаем о его «преступлении». Такова история: любовь, дружба, семейные радости исчезают вместе с людьми, остаются зафиксированные в доносах и судебных протоколах злоба, ненависть, зависть… По возвращении из Нидерландов Казимир Семенович был обласкан королем, без сомнения, впечатленным его невероятной красоты и сложности фейерверками, и назначен инженером коронной артиллерии с окладом 100 золотых. Потом стал заместителем начальника артиллерии Польского королевства. Тут и случилась неприятность… Началась очередная война с казаками. Пока непосредственный начальник Артишевский был в Гданьске, Казимир Семенович, согласно письменному распоряжению полковника Самуэля Асинского, выдал солдатам королевского полка, идущим на войну, 100 голландских мушкетов и 60 копий. Артишевский, вернувшись из Гданьска, был разъярен: почему вооружение выдано бесплатно? И стал требовать у подчиненного возместить ущерб. Видимо, Семенович не мог или не хотел этого сделать, считая себя правым (брать с идущих на гибель солдат деньги за оружие?!) Вскоре Артишевский нашел способ поквитаться со строптивым. 24 июня Семенович тоже отправился на войну — поехал во Львов с семнадцатью пушкарями и обозом. Прибыл туда же в середине августа и Артишевский. 24 августа Семенович подал отчет о том, что 24 879 золотых потрачено на уплату пушкарям и возницам, обеспечивавшим переброс артиллерии к местечку Плевцы. А в сентябре казаки Бориса Хмельницкого вкупе с союзниками — крымскими татарами — войско польское у тех Плевцов наголову разбили.
Казалось бы, на войне счет должен идти не на деньги, а на жизни… Но в ноябре Артишевский подал в сойм жалобу на Семеновича, якобы тот, когда писал отчет 24 августа, воспользовался гибелью пушкарей и возниц и деньги погибших присвоил себе. Как видите, даже в датах нестыковка… Отчетто писался до битвы! Откуда знаменитый артиллерист мог знать, что войско проиграет, что люди погибнут?
Припомнились и упомянутые копья и мушкеты… Долг вырос до 8 тысяч золотых.
Но, видимо, надуманность дела была понятна всем. Король Ян Казимир избавил Семеновича от выплаты долга. Разрешил выйти в отставку и уехать в Голландию. К славе и смерти.
О том, что Казимир Семенович умер странно, смертью преждевременной, писали все современники. Тут есть две основные версии. Первая — погиб во время своих опытов. Вторая — был убит вскоре после выхода трактата «Великое искусство артиллерии» собратьями по ремеслу. Ученому был вынесен суровый «внутрицеховой» приговор за то, что разгласил профессиональные тайны. О том, что научная открытость встречала ожесточенное сопротивление, можно судить даже по отрывкам из трактата, в которых Семенович словно перед кемто оправдывается: «Если к горящей лампе приблизить тысячу не зажженных, чтобы они зажглись от нее, то первая лампа не потеряет ни своего масла, ни своего пламени… Я с полным искренности сердцем выявил то, что нечестно было скрывать… Я ж не ради награды, ни по какой иной причине, а даром даю то, что даром и получил, чтобы служить всеобщему добру».
Точно известно, что второй том «Великого искусства артиллерии» был написан. Там имелось семь разделов, посвященных истории старинной техники, устройству складов и укреплений, способам построения тайных ходов и подрыву стен… Однако самая интригующая — седьмая глава. Ее уникальность и значимость подчеркивал сам Семенович, обещая рассказать о некоем «универсальном пушечном приспособлении»: «Это моя новая находка, в которой содержатся все наши знания. Она одна превосходит многие другие приспособления и заменяет их все».
С помощью таинственного изобретения можно было бы измерять калибр орудий, вес и размеры как жидких, так и сыпучих веществ, прицеливать пушки и мортиры, измерять расстояния, высоту и глубину объектов и даже переносить плоские фигуры с листа бумаги на поле и наоборот.
Возможно, именно изза этого изобретения Семеновича и убили…
Очевидцы утверждали, что видели таинственный второй том в библиотеке князя Сангушки. В 1909 году историк Бронислав Гембажевски обнаружил рукопись в библиотеке Артиллерийского музея в СанктПетербурге.
Где она теперь, никто не знает… Может, все же содержалось в ней какоето особо важное открытие, в котором были заинтересованы сильные мира сего?
Это именно та эпоха, когда действовали мушкетеры Дюма… Так что потенциально генераллейтенант Казимир Семенович мог встречаться с кемто из них, хотя бы во время военных действий в Голландии. Как известно, именно там и погиб д’Артаньян — от пушечного ядра, сжимая холодеющей рукой маршальский жезл. А Казимир Семенович был удостоен ордена Звезды — скорее всего, голландцы наградили или за «Великое искусство артиллерии», или за участие в осаде города Гульста.
На доступных нам изображениях Казимир Семенович не слишком красив. Длинноватый нос, резкие черты лица… Воин и ученый «в одном флаконе». Ясное дело, что приходилось ему много времени проводить в баталиях. Но, с другой стороны, это был и светский, придворный человек.
Артиллерист с душой философа и поэта… Замечательно, что мы вспоминаем о нем — слишком щедро на протяжении всей своей истории разбрасываемся талантами. И я верю, что загадки Казимира Семеновича постепенно раскроются.
СУДЬБА БЕЛОРУССКОГО РЫЦАРЯ
САМУЛЬ КМИТИЧ
Как возникают литературные образы, которые становятся узнаваемыми для поколений читателей? Алхимия искусства…
Возможно, польский романист позапрошлого века Генрик Сенкевич встретил имя знаменитого воина Самуля Кмитича в своих семейных архивах: во втором браке Кмитич был женат на панне из старинного белорусского рода Билевичей так же, как и Генрик Сенкевич. Впрочем, не мог мастер исторических романов не читать всевозможные военные хроники, в которых оршанский хорунжий Самуль Кмитич назывался «добрым жаўнерам» и описывались его воинские подвиги. По свидетельству польского исследователя литературы Яна Парандовского, «Сенкевич, обладавший, несмотря на хрупкое здоровье, военной и охотничьей жилкой, восхищался физической силой и искусством владения шпагой. С каким упоением наделял он своих героев тем, чего ему самому недоставало и о чем он тосковал в своих мрачных четырех стенах!.. Это вместо Сенкевича, вместо господина с бородкой, отчаянно бился Кмициц…»