Рыцари моря
Шрифт:
— Нам опять чёртовски повезло!
Следом за ним пираты, пыхтя и отдуваясь, вытащили шесть сундуков с серебряными монетами и дюжину бочек с вином. Одну вскрыли на пробу. Первую кружку преподнесли адмиралу, но Шарп жестом паши отстранил её: его внимание привлекла очаровательная испанка.
Один из пиратов заметил кольца на тонкой руке красавицы, от камней которых во все стороны отскакивали солнечные лучи. Разбойник с повязкой, зачёркивающей половину лица, бесцеремонно расталкивая пассажиров, двинулся к ней. Испанка, ни секунды не сомневавшаяся в его намерениях, затравленно озиралась в поисках защиты. Растерянный блуждающий взгляд бархатных глаз остановился на адмирале, и завзятый волокита не устоял:
— Сеньорита, не извольте беспокоиться. Здесь вам никто не причинит зла.
Шарп махнул рукой за спиной, и одноглазый ретировался.
Важная дама быстро сообразила, в чём её спасение. Её полные, но правильной формы губы распустились в улыбке навстречу подоспевшему на помощь «художнику океанов», слишком охотно продемонстрировав ослепительный блеск ровных зубов. Тёмная волна вьющихся волос водопадом падала вниз, прикрывая высокую белоснежную шею и отдыхая на плечах.
— О, сеньор капитан, кажется, единственный здесь кабальеро, имеющий понятие о чести, — льстиво прожурчала она.
Шарп влюбился на полном скаку, не меняя лошадей, а испанка хорошо приспособилась к тем условиям, при которых сохранила своё имущество и, может быть, жизнь. В пылу страсти она попросила «пенителя морей» во имя любви отпустить захваченный корабль и её вместе с ним на все четыре стороны. Адмирал обещал.
При трогательном прощании флибустьеры показали Шарпу огромный слиток какого-то белого металла.
—Адмирал, кормовой трюм буквально набит подобными штуковинами. Что бы это могло быть?
И действительно, металла было так много, что пираты приняли его за олово. Возлюбленная адмирала подтвердила догадку пылкого поклонника.
Практичный Шарп распорядился взять один слиток, чтобы лить из него пули. Потом дама сердца долго махала ему белым платочком, пока корабль галантного кавалера не растаял в сизой полоске тропического неба «Художник океанов» пролил скупую мужскую слезу и поплыл дальше, на юг.
В одном из портов, расплачиваясь за продовольствие, «пенитель морей» загнал по дешёвке и остаток взятого у испанцев слитка На следующий день покупатель чуть свет примчался в притон, где почивал Шарп, и, бегая глазками, поинтересовался, нет ли у него ещё такого олова. Белый металл оказался чистым серебром! «Художник океанов» проклял любовь и вместе с ней всех женщин в мире. А прекрасная испанка, очаровавшая разбойника, получила от хозяев груды серебра щедрое вознаграждение.
Эта история получила широкую огласку и сделала Шарпа посмешищем среди моряков. Портовые кабаки многих стран долго сотрясал дружный хохот.
Но адмирал не был тем простаком, каким его рисовали остряки, каждый раз выдумывая новые занимательные подробности. В перерывах между любовными излияниями «пенитель морей» побывал в капитанской каюте испанского корабля. После этого визита оттуда исчезли превосходные по тем временам секретные карты Тихого океана. «Художник океанов», как ни был он пьян от любви, сразу понял, что в его руки попали ценности подороже ящиков с золотом.
Пренебрегая опасностью оказаться на виселице за пиратство, Шарп без колебаний направился в Англию. У опытных картографов снял копии с испанских карт и передал их в Адмиралтейство. «Пенитель морей» попал в десятку. С добычей пирата лично ознакомился король Карл и специальным указом возвёл разбойника в чин капитана королевского флота.
Дампир, который покинул Шарпа и ушёл с капитаном Куком, только удивлялся несправедливости судьбы, когда узнал об этой истории: Шарп менее всего был достоин благосклонности Фортуны.
Путь на лодках по морю к Панамскому перешейку оказался для отряда Кука тяжёлым. Дули встречные ветры, и моряки не выпускали из рук вёсла. Изнуряющий труд, однообразный скрип уключин. Но главные трудности ожидали на суше. Не успели флибустьеры высадиться на берег, как их из засады атаковали испанцы. Дампир с товарищами еле унесли ноги и скрылись в прибрежных лесах. Начался обратный путь через джунгли к Атлантике. Испанцы гнались по пятам. Страх попасть к ним в руки захлестнул страх смерти: о жестокости испанцев ходили леденящие даже души отпетых разбойников кровавые рассказы, и пираты условились, что сзади идущий убьёт своего товарища, если тому будет угрожать плен.
Дампир продирался сквозь дебри в паре с Уофером. После полудня, до самого вечера, обычно обрушивался ливень, прямыми, словно водопад, струями. Гремел гром, небо трещало по швам. Разбойники — закоренелые грешники, уже много лет не бывавшие в церкви, — украдкой крестились. Никто не думал сушиться: за день до тридцати раз приходилось преодолевать вброд и вплавь разлившиеся реки и только что родившиеся под обильным дождём речушки. Чтобы спасти свои записи от воды, Дампир вложил свёрнутую тетрадь в ствол бамбука, оба конца которого залепил воском.
На одном из привалов, когда остановились всего на час подсушить порох, сильный ожог колена получил Уофер. Искра из трубки закурившего флибустьера попала в кучу пороха, возле которого присел отдохнуть доктор. Его и ещё двоих выбившихся из сил оставили у местных индейцев, с готовностью помогавших англичанам всем, чем могли, — продовольствием, проводниками. Спустя двадцать три дня, преодолев сто десять миль и потеряв только одного человека, Джон Кук вывел свой маленький отряд к Карибскому морю. В заливе покачивался на волнах корабль другого пирата — капитана Тристиана. Кук щедро расплатился с сопровождавшими отряд индейцами, отдал им все свои вещи и деньги, которые остались у флибустьеров после мучительного бегства через джунгли. Тристиан любезно приютил соотечественников.
Несколько месяцев пираты отдыхали и набирались сил. Окрепнув, Дампир привёл в порядок записи, которые вёл в походе.
Однажды рано утром к кораблю пристали два каноэ с индейцами. Краснокожие поднялись на борт, чинно расселись на палубе и завели степенный разговор. Прошло около часа, прежде чем один из матросов Кука вскочил и изумлённо вскрикнул:
— Да это же наш доктор!
Теперь и Дампир в одном из индейцев, важно курившем длинную трубку, узнал Уофера. Его, разукрашенного яркой краской и татуировкой, окружили, хлопали по плечам и хохотали до слёз. Дампир особенно был рад появлению шутника–доктора, с которым подружился за время похода.