Рыцари потустороннего
Шрифт:
– Сашка, перестань, что ты делаешь?!
Парень не на шутку возбудился, но в это самое время девчонку позвали в зал. Облом…
Я вернулся как раз вовремя. Разговор о делах подошел к концу. Мать манерно поднесла чашку кофе к губам, сделав микроскопический глоток, спросила:
– Кстати, как там Виктор?
Маша поморщилась:
– Никак…
Родительница перешла на назидательный тон:
– Послушай, девочка моя, это прекрасный парень. Перспективный, из обеспеченной семьи, учился за границей…
– Мама! Я же тебя просила не вмешиваться.
– Послушай,
Лицо Маши приняло страдальческое выражение.
– Симпатичный парень с серьезными намерениями. Большая квартира, загородный дом, карьерный рост, наконец. Чего тебе еще надо?!
– Я его не люблю…
– Здравствуйте, приехали! Любовь, знаешь ли, как та кобыла: резво стартует и быстро выдыхается.
– Прошу тебя, давай сменим тему.
Та пропустила слова дочери мимо ушей.
– А кого ты любишь? Того докторишку-неудачника, который исчез два с лишним года назад? Или, может, его сумасшедшего дружка?
Мне еще больше захотелось задушить эту бабу, которая распаляла сама себя. Лесбиянка за стойкой бросала на ораторшу взгляды, полные ненависти и презрения.
– Тебе скоро двадцать три года. Смотри, деточка моя, молодость пройдет, потом будешь локти кусать…
На лице Маши появилось упрямое выражение. Так происходило всегда, когда что-то выводило ее из себя. Мать прекрасно знала, что родная дочь ненавидела, когда ее так называли. Никакого крика, никакой агрессии – только молчаливое несгибаемое упрямство.
Бизнесвумен сообразила, что сморозила полную ахинею, и чуток сбавила обороты:
– Я тебе только добра хочу. Неужели ты этого не понимаешь?
– Понимаю, мама.
– Почему ты отключаешь телефон? Вечером до тебя не дозвониться.
Маша пожала плечами:
– Много звонков.
– А если со мной что-нибудь случится?
– Хорошо, мама, я заведу для тебя отдельную симку.
В какой-то момент я понял, что мать завидует дочери, – совсем немножко, но и этого вполне хватало, чтобы портить ей жизнь. К счастью, Маша это понимала.
– Тебя подвезти?
– Нет, мама, спасибо. На улицах пробки, а мне в другой конец города.
Именно на такой ответ Тамара Михайловна и рассчитывала. Высокомерно подозвав официантку, она расплатилась за кофе, села в свой «БМВ» и укатила. Эта женщина умела портить настроение.
Маша зябко повела плечами, натолкнулась на молящий взгляд лесбиянки – одна секунда, молниеносное озарение. Она чуть качнула головой, пресекая попытки к знакомству, сняла с вешалки пальто и вышла на улицу.
Метро, маршрутка, десять минут до подъезда. Странно, обычно она всегда ловила тачку. Видимо, однажды нарвалась на какого-нибудь ублюдка. Я за ней. Панельный дом, сто тридцать седьмая серия, четвертый этаж, однокомнатная квартира – хоромы «развитого социализма». Лачуга по сравнению с квартирой, где она родилась. Зато очень уютно: хороший ремонт, чистота, порядок, коврики, цветочки, огромная телевизионная панель и очень приличная музыкальная система. Такое
Маша приняла душ. Я не стал подглядывать, хотя так и подмывало заглянуть в ванную.
Она вышла в розовом махровом халате, прекрасная, как древнегреческая богиня. Уселась на диван (такой же белый, как у матери), подобрала под себя ноги, направила пульт в сторону настенного экрана. В этот момент прозвенел звонок.
– Я слушаю.
На том конце был мужской голос:
– Маша, это я.
– Привет.
– Ты же обещала позвонить, собирались вместе поужинать…
– Витя, я очень устала. К тому же мы встречались сегодня с мамой.
– Как она?
– Спасибо, хорошо. Разве ты не в курсе? Ты у нее в фаворе. Пиарила изо всех сил.
– Я бы предпочел, чтобы это качество передалось по наследству.
– Может, я папина дочка.
– Скорее, причудливое сочетание генов.
– Это что, комплимент? Тогда спасибо.
Судя по тону, этот Виктор ей совсем не нравился. Я ликовал.
– Можно, я к тебе заеду? Посидим немного, и я испарюсь.
– Нет.
– Хорошо, когда мы встретимся?
– Не знаю, может, на той неделе. А тебе не кажется, что ты напрасно теряешь время?
– Для тебя мне ничего не жалко.
Молчание. Выждав паузу, мужчина продолжил:
– Маша, мне надо серьезно с тобой поговорить.
– Я ненавижу серьезные разговоры, но если ты настаиваешь…
– На той недельке я слетаю в Лондон, и мы встретимся.
– Хорошо.
Последнее слово Маша произнесла почти радостно, словно пыталась как можно дальше оттянуть неприятные объяснения с влюбленным в нее парнем. Ну уж нет!.. Мамашина «хорошая партия» пролетает, как великий заирскии народ, – теперь я ее никому не отдам.
Трубка зазвонила вновь. На этот раз это была подруга. Отняла полчаса. Следом – топ-менеджер компании. Одновременно кто-то звонил на мобильник. Доброта ее погубит… Все хотели говорить с ней, все хотели услышать ее мягкий грудной голос, успокаивающий, обволакивающий. Почему она не психотерапевт? За это бабки надо платить – по сто долларов в час.
Не отрываясь от телефона, она приготовила птичий ужин, состоящий из фруктового салатика и зеленого чая. В половине двенадцатого Маша отключила все телефоны. Кто сказал, что красота – это счастье? Люди, в массе своей лишние, безжалостно расхищали ее свободное время.
Маша скинула халатик, и я почувствовал себя престарелым онанистом, вооруженным мощным биноклем, – сидит себе невидимый в кустах неподалеку от пляжа и подглядывает за юными девицами в бикини.
Маша юркнула под одеяло, прочитала пару страниц какого-то отчета, зевнула, прочитала еще одну страничку и выключила лампу.
Я подождал, когда ее дыхание стало тихим и мерным, как шепот морской волны. Она спала, укрывшись от жизни своим одеялом. Спала как ребенок. Никаких ангелов-хранителей, никаких домовых поблизости не наблюдалось. Тишина и покой. Я терпеливо дожидался той фазы, когда мог проникнуть в ее сон.