Рыцари пятого океана
Шрифт:
Командующий был доволен боевой работой летчиков и объявил им благодарность.
— Вот как надо бить фашистов, комиссар! — потирал он руки и, погрозив на запад, повторил мои слова: — Дай срок…
После краткого служебного разговора он попросил:
— Будь добр, Андрей Герасимович, распорядись насчет обеда. Со вчерашнего дня ничего в рот не брал. Езжу с аэродрома на аэродром, из штаба в штаб.
После обеда я предложил Павлу Федоровичу отдохнуть.
— Что ты, — замахал он руками. — Какой там отдых…
В это время в воздухе появилась группа наших
— А если нападут «мессершмитты»? — спросил я Жигарева. — Неужели нет резерва?
— Наивный ты человек, — резко оборвал он. — Где взять истребителей? Не оголять же подступы к Москве.
— Но ведь экипажи дальних бомбардировщиков — ночники. Почему же они летают в светлое время?
Жигарев доверительно рассказал мне о трудностях с техническим обеспечением авиационных частей. В первые месяцы войны мы понесли большие потери в самолетах. В заключение он заметил:
— Но Государственный Комитет Обороны уже принял необходимые меры. Самолетов будет достаточно. И самых совершенных. Скоро убедитесь в этом сами.
За первый месяц войны мы получили довольно ясное представление о действиях фашистской авиации. Увидели также свои слабые и сильные стороны.
Когда на нашем участке фронта наступило кратковременное затишье, мы собрались в штабе ВВС 11–й армии, чтобы поговорить о своих насущных делах, проанализировать тактику фашистской авиации, обсудить, как лучше с ней вести борьбу. К этому времени у нас был уже опыт, добытый, правда, ценой больших потерь в людях и технике.
На совещание пригласили командиров частей и соединений, военных комиссаров, офицеров штабов. Были здесь летчики и штурманы, отличившиеся в боях с фашистской авиацией.
Состоялся полезный разговор, который позволил нам выработать практические рекомендации для ведепня более успешной борьбы с врагом. Выступления товарищей касались главным образом тактических приемов, используемых гитлеровской авиацией. И это закономерно: не зная сильных и слабых сторон противника, нельзя найти надежных средств защиты против него. А нам пока приходилось обороняться, прикрывать с воздуха свои войска.
В наших полках осталось по три — пять боевых машин. Жизнь заставила нас учиться воевать не числом, а умением.
Что же показал опыт первого месяца войны? Как действовала авиация противника? Какой она придерживалась тактики?
По данным разведотдела Прибалтийского Особого военного округа, гитлеровцы в первый день войны произвели на нашем участке фронта около пятисот самолетовылетов. Прежде всего они подвергли ожесточенной бомбардировке аэродромы. В частности, па один из них было совершено семь налетов, каждый из которых продолжался не менее сорока минут. В ряде районов фашисты выбросили воздушные десанты, стремясь нарушить связь и дезорганизовать работу таких крупных железнодорожных узлов, как Псков, Остров, Опочка.
На нашем Северо — Западном направлении действовал 1–й воздушный флот противника. Он насчитывал более тысячи самолетов различных типов. Многие вражеские бомбардировщики и истребители превосходили наши но летно — техническим характеристикам.
Но дело тут не только в технике и ее количестве. К моменту нападения фашистской Германии на Советский Союз ее летчики приобрели немалый опыт в войне с западноевропейскими государствами, освоили целый арсенал тактических приемов, научились взаимодействовать как между собой, так и с наземными войсками. Умалять выучку и подготовленность противника — значило бы погрешить против истины. На первых порах мы изучали его тактику, чтобы потом, основываясь на опыте, выработать свою, более гибкую и совершенную.
Для фашистской авиации прежде всего характерно было стремление к внезапным ударам. Особенно заметно это проявлялось в действиях истребителей.
Гитлеровцы редко вступали в 601! с нашими летчиками, если у них не было численного превосходства. Они предпочитали воровской прием — атаковывать одиночные самолеты, особенно те. которые заходят на посадку. Риска для себя тут почти нет, а успеха добиться можно. Ведь атакуемый не только лишен свободы маневра, но и обезоружен, поскольку расстрелял все боеприпасы.
Осторожность и хитрость очень необходимы на войне. Но в этом тактическом приеме фашистов, пожалуй, больше трусости. Ведь и огонь они открывали, как правило, с пятисот — семисот метров. Этим и объясняется слабая эффективность их стрельбы. Лишь в исключительных случаях «мессеры» сближались с целью на сто — сто пятьдесят метров.
Если наши летчики в первый же день боев соверши-ли несколько таранов, что является высшим проявлением мужества и отваги, то гитлеровцы, кажется, за всю войну не совершили ни одного такого подвига. Боялись они и лобовых атак, отворачивали при встрече, становясь удобной мишенью для наших истребителей.
Когда завязывались групповые бои, пара или тройка вражеских истребителей сразу же отделялась, уходила вверх и выжидала там. Как только от нашей группы отрывался одиночный самолет или выходил из боя подбитый, они бросались на него.
Наши бомбардировщики ходили на боевые задания чаще всего без прикрытия. Если же они шли в сопровождении, то противник стремился большей частью сил сковать истребителей, а меньшими атаковать ударную группу.
Были случаи, когда неприятель пропускал наших бомбардировщиков, прикрытых истребителями, к объекту и атаковывал их лишь на обратном пути. Видимо, здесь тоже делалась ставка на внезапный удар и на то, что наши летчики полностью израсходовали боеприпасы.
Излюбленным приемом гитлеровцев было нанесение бомбовых ударов с разных направлений. Их «мессеры», появляясь над объектом, первыми старались сковать боем наших истребителей, оттянуть в сторону и дать возможность своим бомбардировщикам беспрепятственно нанести прицельный удар.
Фашисты часто прибегали к хитрости: уходили в сторону солнца, чтобы затруднить преследование, имитировали падение с пуском дыма, умело использовали для маскировки лесные массивы при полетах на малых высотах и облака в воздушном бою.