Рыцари пятого океана
Шрифт:
На следующий день полк не летал. Ему дали возможность привести в порядок авиационную технику, изучить объекты, по которым предстояло нанести очередной удар.
— Поеду к пехотинцам, — сказал мне после обеда командир полка. — Надо узнать, как поработали наши экипажи.
Здесь, под Курском, авиационные командиры частенько бывали в наземных частях, соприкасавшихся с противником, лично изучали с наблюдательных пунктов наиболее важные цели. Ровная степная местность позволяла просматривать вражескую оборону на большую глубину.
5 июля наш корпус как бы пробовал свои силы, многие части на задания не летали. Зато уж 7 июля он по-настоящему включился в боевую работу. Рано утром в воздух поднялись пять бомбардировочных групп по девять самолетов в каждой. Под прикрытием истребителей 6–го авиационного корпуса они нанесли мощные удары по скоплениям танков и и; и ной силы противника в районах Подоляни, Саворовки, Ржавца и на северо — восточной окраине Понырей. Враг понес большие потери. На дорогах повсюду пылали танки и автомашины. Экипажам удалось сбить два фашистских истребителя.
Но и мы не досчитались четырех бомбардировщиков. От прямого попадания зенитного снаряда самолет старшего лейтенанта Уса загорелся и упал в районе Лиманного. Летчик и штурман Гостев погибли. Оставшегося в жпвых стрелка — радиста сержанта Личака с тяжелыми ожогами отправили в госпиталь. Из экипажа младшего лейтенанта Николаева тоже уцелел только стрелок — радист Новиков. Он был подобран пехотинцами в бессознательном состоянии. Штурман Блинов и летчик погибли.
Особенно много зенитных средств гитлеровцы сосредоточили на направлении главного удара — в районах Попырей, Битюга, Комары, Саворовки, Подсаворовки.
9 июля в уничтожении вражеских объектов, расположенных в районах Саворовки и Подсаворовки, участвовали сто шесть наших бомбардировщиков. Четыре из них были сбиты. 10 июля на задание летало уже сто восемь самолетов. Они бомбили танковые колонны и пехоту противника. Домой не вернулись семь экипажей.
Этот перечень цифр говорит об исключительной напряженности боев.
11 июля из штаба 16–й воздушной армии сообщили по телефону:
— Ваш экипаж в составе младшего лейтенанта Сайданова, штурмана Владимирова и радиста Одинокова находится у пехотинцев. Самолет сгорел. Другой бомбардировщик сел на вынужденную возле деревни Новоселки. Летчик Саржин и штурман Колчанов невредимы, стрелок-радист Кулемич ранен. Младший лейтенант Очаков посадил подбитую машину около Фатежа. Вместе со штурманом Ореховым и стрелком — радистом Рекуновым он заканчивает ремонт самолета. К вечеру рассчитывает перелететь на свой аэродром.
Речь шла об экипажах, не вернувшихся с задания в предшествующие дни. Эта информация была немедленно передана' в полки.
12 июля мне позвонил политработник одной из частей:
— Младший лейтенант Гусаров пришел.
— Какой Гусаров? — спрашиваю.
— Да я же позавчера вам докладывал. Видимо, вы забыли. Самолет Гусарова подбили зенитки. Мы считали, что экипаж погиб или попал в плен. И вдруг — радость: Гусаров жив.
— Расскажите об этом подробнее, — попросил я.
И вот что узнал. Когда самолет Гусарова загорелся, все члены экипажа выпрыгнули с парашютом. Гусарова отнесло к лесу, а штурман Шелек и стрелок — радист Никонов приземлились на ржаном поле. Фашисты сразу же устремились к пим. Летчик видел это, но помочь товарищам ничем не мог.
Что с ними сталось, он не знал. Перебравшись ночью через линию фронта, Гусаров явился в свою часть.
Вечером снова раздался звонок:
— Явились младшие лейтенанты Ровипский и Буджерок и стрелок — радист Петров.
— Ас ними что произошло?
— Седьмого июля их подбили над целью зенитки, на самолете отказали оба мотора. Ровинский посадил «пешку» на живот около деревни Бутырки. Машина разбита. Все члены экипажа ранены, сейчас находятся в санчасти.
Я дал указание проявить особую заботу о возвратившихся людях. Выяснилось, что, вылетая на задания, экипажи почему-то не берут с собой не только бортпайки, но даже индивидуальные санитарные пакеты. Вот и получилось, что Ровинский, Буджерок и Петров почти четыре дня голодали.
Виноваты в этом были в первую очередь медики. Их прямая обязанность — следить за экипировкой экипажей. Не снималась ответственность также с командиров и политработников. Куда они смотрят? В тот же день мы передали в части распоряжение не выпускать экипажи в воздух без бортпайков и индивидуальных пакетов. Переговорив с начальниками политотделов дивизий, я попросил их взять это дело под свой контроль, а с экипажами провести беседы.
Боевое напряжение нарастало с каждым днем. К середине июля наши войска остановили гитлеровцев и сами перешли в наступление.
14 июля штаб корпуса получил обращение Военного совета Центрального фронта. Мы сразу же размножили этот документ и разослали в части. А вечером в полках были проведены митинги. На них личный состав 241–й бомбардировочной дивизии обсудил и принял ответное письмо Военному совету фронта. В нем говорилось:
«Мы, летчики, штурманы, стрелки — радисты, инженерно — технический состав, накануне решающих боев даем клятву Родине, партии, Верховному Главнокомандованию драться с врагом до последней капли крови. Мы уверены в своей технике… Обрушим всю смертоносную силу бомбовых ударов на голову проклятых фашистов, будем бомбить только в цель, на «отлично».
Клянемся, что не посрамим нашу землю русскую и боевые Красные знамена. Очистим священную советскую землю от гитлеровских бандитов!..»
Клятву свою авиаторы сдержали. 241–я бомбардировочная дивизия, как и другие соединения корпуса, воевала с беззаветной храбростью. И в том, что наземные войска так стремительно гнали врага с родной земли, немалая заслуга принадлежит авиации.
Вот выдержка из оперативной сводки за 16 июля 1943 года: «Части 3 бак в течение дня, действуя группами по 18–26 самолетов Пе-2, под прикрытием истребителей 6 иак одновременными массированными ударами уничтожали скопления танков, автомашин и живую силу противника в районах Александровна, Глазуново, Хитрово, Согласный, Широкое Болото, 1–е Поныри (северный), на поле между пунктами и в самих пунктах Сеньково, Озерки, Верх, Тагино, Архангельское, Новый Хутор.
Всего летало 115 самолетов Пе-2. Произведено 328 самолето — вылетов. Общий боевой налет 449 часов 05 минут».
Далее указывались расход боеприпасов и результаты бомбардировок, подтвержденные аэрофотосъемкой. Было уничтожено и повреждено: 55 танков, 229 автомашин, 11 зенитных орудий и 3 полевых, 12 пулеметных и минометных точек. Взорвано семь складов с горючим и боеприпасами.
Всего за июль 3–й бомбардировочный авиационный корпус произвел 1896 самолето — вылетов. Его боевой налет составил 3050 часов 40 минут, расход горючего —