Рыцари веры
Шрифт:
– Ольховский, ты страшный человек!
– А мне все говорят, что я изменился к лучшему, – усмехнулся он, отпуская мою руку.
– Нагло врут!
– Может, ты ко мне просто слишком пристрастна и не хочешь видеть достоинств?
– Ты поэтому всех гостей полуголым встречаешь? Чтобы сразу все достоинства показать? – подпустила в свой голос ехидства.
– Признайся, сегодня ты была настолько впечатлена, что рук оторвать от меня не могла.
– Оторвёшь тут, когда ты их к себе прижимал, – хмыкнула я и потянулась за тарелками. Пока мы перебрасывались колкостями,
Странно, но эмоции улеглись. Я решила остаться на ночь у Кирилла. Не для того, чтобы что-то там доказать. Просто рядом с ним мне было комфортно, и возвращаться домой в пустую квартиру не было желания.
Вполне мирно мы с ним поужинали и лишь когда убрали со стола, я взялась за дневник. Кир поставил воду на чай и доставал чашки, а я стала листать записи, читая уже более внимательно.
Это был личный дневник. Описывались события жизни, встречи, громкие новости. Видно, что писала молодая девушка. Мне было очень интересно узнать, какой была Аделаида Стефановна в юности. Прочитав один абзац, я нахмурилась.
– Что там? – спросил Кирилл.
– Скажи, в каком году упал Тунгусский метеорит?
– В начале двадцатого века.
– А поточнее?
Телефон я так и оставила в кармане пальто и не могла проверить. Пришлось ждать, пока Кир на своём посмотрит.
– В июне 1908 года.
– Ки-и-ир, это не Аделаида Стефановна писала! Тут упоминается о падении метеорита в России. Понимаешь? Скорее всего, это дневник её матери!
– Ты же говорила, что узнаёшь почерк?
– Ну, у нас с отцом почерки тоже похожи.
– Серебрянская, какой почерк? Ты пишешь, как курица лапой!
– Так у меня отец врач, – привычно ответила я.
Подколы по этому поводу между нами давние. У Кирилла был каллиграфический почерк, буковка к букве, а у меня тихий ужас. Если спешила, то мои каракули мог разобрать только отец.
Подколы по этому поводу между нами давние. У Кирилла был каллиграфический почерк, буковка к букве, а у меня тихий ужас. Если спешила, то мои каракули мог разобрать только отец.
Я продолжила листать дневник дальше. Передо мной появилась кружка с чаем, но я лишь сменила положение, забравшись для удобства на стул с ногами, не отрываясь от текста.
– Нашла что-нибудь интересное? О чём хоть речь идёт? – сел напротив меня Кир.
– Пока нет. Записи от случая к случаю. Кажется, она была влюблена в какого-то Алана. Приехала кузина Мари, и они сделали набег по магазинам. Похоже, Алану понравилась Мари, и хозяйка дневника ревнует, – хмыкнула я. – Надо же, другой век, а проблемы те же! Она мечтает о нём, он увлечён подругой, а подруга крутит всеми окружающими мужчинами.
Записи изменились. Я не помнила, как звали мать Аделаиды Стефановны, а в дневнике имени не было, но спокойное повествование сменилось кипящими страстями. Насколько поняла, кузина Мари не красавица, тихоня, но вдруг стала очень популярна и за ней начали ухлёстывать толпы поклонников. Все как с ума сходили. Собственные успехи на таком фоне уже не радовали. Хозяйка дневника помогала отцу в бизнесе и многие переговоры с её участием проходили успешно. Упоминалось,
– Крис, чай остыл.
– Угу… Сейчас, – кивнула я, увлёкшись чтением. Как роман, честное слово.
Мари вышла замуж за богатого промышленника и переехала жить в Канаду. Алан чуть не наложил на себя руки, но его спасла автор дневника. Они начали часто общаться. Она писала, что сначала он узнавал через неё о жизни Мари, но потом всё чаще они стали говорить на отвлечённые темы. Алан восхищался её красноречием и умом. В любви он разочаровался, но ей удалось убедить его, что им будет хорошо вместе и подвести к мысли о женитьбе. Совсем скоро они поженились.
Замужество не принесло желанного счастья. Отец умер, оставив в наследство ей своё дело, Первая мировая война и все трудности, связанные с этим. Муж всё чаще сетовал на то, что многие решения в бизнесе она принимает сама, когда же она отдала управление ему, прогорел и чуть не пустил их по ветру. Родилась дочь Бланш.
Меня смутило это имя. Кто они тогда Аделаиде Стефановне? Перерывы в записях становились всё длиннее. Автор дневника стала сама поднимать бизнес. Алан пристрастился к спиртному и всё меньше она его уважала. Моё внимание привлекли слова о шейном платке. Упоминалось, что он стал талисманом для неё. Если надевать его, то все сделки проходили успешно, а выступления перед аудиторией удачно. Также идёт упоминание о проблемах со здоровьем и развивающейся астме.
– Я про платок нашла! – вскинула голову я и поморщилась, так как затекла шея. Кирилл уже допил чай и просто наблюдал за мной.
– Что там? – он встал и, обойдя стол, навис над моим плечом.
Я прочитала отрывок насчёт талисмана и застонала, когда руки Кира легли на мою шею, став её разминать.
– Думаешь, это наш?
– Не знаю, тут нет никакого упоминания о браслете, – я перекинула через плечо волосы, чтобы они ему не мешали. От массажных движений сильных пальцев готова была замурлыкать. Блаженство!
– Браслет могли изготовить и позже.
– Да-а-а, – простонала я, млея под его руками. Кирилл перешёл к плечам, разминая.
– Идём в комнату, там удобнее.
– А можно ещё шею? – попросила его, раз уж взялся за массаж. В комнате может и удобнее читать, но хотелось продлить удовольствие.
– Как давно ты с парнем рассталась?
– Полгода назад, – ответила на автомате.
– Угу, – понимающе хмыкнул он.
До меня даже не сразу дошло. Мозг от приятных ощущений расплылся лужицей, и его ехидство уловила с запозданием.
– Ольховский, зараза! – произнесла с чувством и с сожалением отстранилась. – Умеешь же удовольствие испортить.
– Не согласен, я его умею дарить, – самоуверенно заявил Кирилл. И не поспоришь. – Между прочим, это ты мне массаж зажала.
– Переживёшь, – сграбастав со стола дневник, встала.
С сожалением признала, что в чём-то он прав. Прикосновения растревожили, и поняла, что отсутствие интимной жизни сказывается. Может, и на Кристофа я вчера среагировала лишь поэтому, иначе не зашло бы между нами всё так далеко.