Рыцари, закованные в сталь

В самом начале 1400

года в Англии водворилось непривычное спокойствие. Всего за несколько месяцев до наступления нового века Ричард II — слабый, порочный и вероломный правитель — был принужден отречься от престола в пользу родича и недруга своего — Генриха IV Ланкастера. Мир оказался призрачным и крайне непродолжительным. Несмотря на свои справедливые помыслы и великодушие, насколько можно говорить о справедливости воина той поры, Генриху не удалось предотвратить кровопролития: многие из знатных семейств, обласканных Ричардом, с приходом нового монарха были чувствительно потеснены в своем могуществе и влиянии.

Лорды-магнаты — герцоги Албермарл, Суррей, Экзетерский, маркиз Дорсет, граф Глостер и другие замыслили тайный заговор, дабы убить нового короля. Вероятно, они достигли бы цели, не предай их один из заговорщиков. Убийство Генриха IV и его ближайших приверженцев должно было совершиться во время большого турнира в Оксфорде. Однако Генрих туда не явился. Прознав, что король с горсткой челядинцев пребывает в Виндзоре, заговорщики устремились в резиденцию. Но король был предупрежден о готовящемся покушении и спешно уехал в Лондон, о чем к великому своему разочарованию злодеи узнали от своих лазутчиков. Более того, заговорщикам передали, что король намерен собрать войско и двинуться на них из столицы. Им не оставалось ничего, кроме бегства. Спасаться они решили порознь, каждый своей дорогой, но все были схвачены и убиты.

Граф Кентский вместе с герцогом Сурреем и графом Солсбери были обезглавлены на рыночной площади в Сайренсестере. Та же участь постигла в Бристоле лорда Деспенсера, графа Глостера и лорда Ламли. Граф Хантингдон был схвачен в Эссексе и препровожден в замок герцога Глостера, которого обрек своим предательством на смерть при короле Ричарде, в этом замке убили и самого Хантингдона. Те немногие, что нашли убежище у своих верных и храбрых друзей, навлекли на них гнев короля Генриха.

Именно это пришлось испытать отцу юного героя этого повествования — слепому лорду Гилберту Реджинальду Фолворту, барону Фолвортскому и Истенбриджскому, который разделил судьбу участников заговора, хотя и не принимал в нем участия. Он верно служил королю Ричарду II, будучи его канцлером [1] , и, видимо это, а не мнимое пособничество заговорщикам, стало причиной постигшего его наказания.

Одно из высших должностных лиц в средневековой Англии. Ведал оформлением королевских актов и государственной печатью.

В то время Майлзу Фолворту было всего восемь лет, и лишь спустя годы, пытаясь разобраться в том, что же тогда произошло, из разрозненных и отрывочных впечатлений он ухитрился сложить некую картину. Сначала — этот рыцарь на взмыленном коне, прогремевший по двору замка. То был сэр Джон Дейл, близкий друг слепого лорда.

Своим детским умом Майлз сумел все же понять: не иначе как что-то стряслось, таким изможденным и бледным сэра Джона он еще не видел. Смутно вспомнились прикосновение к холодному наколеннику рыцарского доспеха и усталое лицо сэра Джона, когда он, Майлз, спрашивал, не мучит ли гостя какая хворь. Взрослым было явно недосуг возиться с ребенком,

и его отослали спать, как ни пытался он всех убедить, что ложиться еще рано.

А поутру, выглянув из своего окна, выше которого была только кровля, он увидел целый отряд всадников, въезжавших на выбеленный ночным снегопадом двор. Вот спешивается их предводитель, рыцарь в черном доспехе, и в сопровождении нескольких воинов входит в высокие двери холла.

Помнится, как растерянные обитательницы замка высыпали на лестницу и принялись тихо и недоуменно роптать: они не знали, что и подумать, хотя всем было ясно, что вооруженные люди присланы за сэром Джоном Дейлом. Никто из женщин даже не глянул на Майлза, и, почувствовав себя невидимкой, он поспешил вниз по винтовой лестнице, опасаясь, однако, строгого окрика вдогонку.

Все мужчины их дома собрались в большом зале, они хранили суровое молчание, а на скамьях уже сидели, развалясь, вооруженные чужаки. Двое в стальных шлемах и кожаных безрукавках преграждали своими алебардами выход. В комнате, что служила канцелярией, уже расположился черный латник, которого Майлз видел из окна. Тот сидел за столом, на котором высился массивный кубок с терпким вином, а рядом, на скамье, лежал внушительных размеров шлем. По другую сторону стола уселся писарь и, макая перо в рог с чернилами, что-то строчил, склонясь над развернутым свитком пергамента. Видимо, он записывал слова Роберта, дворецкого замка, который, стоя перед рыцарем, отвечал на его вопросы.

Отец стоял спиной к камину, его незрячие глаза были опущены, брови сурово сдвинуты, а шрам, багровой полосой пересекавший лоб — след тяжелой раны на турнире в Йорке, из-за чего он и ослеп — наливался кровью. Так бывало всегда в минуты волнения и гнева.

Вся эта сцена будила какие-то неясные, тревожные предчувствия и, не чуя под собой ног, Майлз приблизился к отцу и вложил свою ладошку в его безжизненно повисшую руку. Ощутив прикосновение, отец крепко сжал свою кисть, но, казалось, он не замечает Майлза. Черный принц тоже не обратил на него внимания и продолжал допрашивать Роберта. И вдруг в комнату ворвался шум, послышались шаги и возбужденные голоса. Черный рыцарь привстал, нащупав рукой лежавшую на полу чугунную палицу, и тут в дверях возникла фигура сэра Джона Дейла. Бледный, как смерть, он сам явился к своим преследователям.

— Я вверяю себя милости моего повелителя!

Черный рыцарь что-то рявкнул в ответ и, взметнув палицу, шагнул навстречу сэру Джону. Тот поднял руку, закрывая лицо. В комнату вбежало несколько чужаков с мечами и алебардами. И вскрикнув от ужаса, Майлз уткнулся в складки долгополого отцовского плаща.

В тот же миг послышался глухой звук удара, стон, еще удар, шум рухнувшего тела. Затем донесся лязг металла и под сводами комнаты загремел страшный в своем гневе голос лорда Фолворта:

— Ты убийца! Трус! Предатель!

Роберт оторвал Майлза от отца и, взяв на руки, понес прочь, несмотря на все попытки мальчика вырваться из крепких объятий. Никогда ему не забыть распростертого на полу безжизненного тела сэра Джона. Он лежал лицом вниз, а над ним с окровавленной палицей в руке стоял рыцарь в черной броне.

Уже на другой день лорд и леди Фолворт с Майлзом и самыми верными из слуг покинули замок. В памяти всплывала картина последней ночи в родном гнезде. Над Майлзом с горящим фонарем склоняется старый Дикон Боумэн. Он и какая-то дрожащая от холода женщина одевают Майлза. Женщина спросонья и потому не очень ловка. Майлз порывается что-то сказать, но тут на него все зашикали, призывая хранить тишину.

Его закутали в овечью шкуру, лежавшую возле кровати, и Боумэн, держа его на руках, начал спускаться по винтовой лестнице. На каменных стенах неровно двигались огромные тени, пламя фонаря трепетало в потоке холодного сквозняка.

Внизу он увидел ожидавших его родителей и еще каких-то людей. Один из них грел над костром руки. Высунув голову из теплой овчины, Майлз приметил, что походные сапоги незнакомца забрызганы дорожной грязью. Много позднее Майлз узнал, что это был посыльный одного из друзей отца. Будучи близким ко двору человеком, тот подавал слепому лорду знак спасаться бегством.