Рыцари
Шрифт:
Эдвард, стерев с лица кровь рукавом рубашки, спускался с помоста. Найдя глазами Глориану, он просиял. Дэйн почувствовал короткий, но сильный укол ревности. Кенбрук обвил рукой талию своей супруги, а когда она попыталась вырваться, только сильнее сжал пальцы.
Когда Эдвард подошел, Глориане все же удалось вырваться, и она, радостно смеясь, кинулась ему навстречу. Она обняла его за шею, и Эдвард закружил ее, подхватив на руки. Дэйн скрипнул зубами, но тут же напомнил себе о своем намерении избавиться от этой девицы и о том, что Эдвард, без сомнения,
— У меня есть для тебя подарок, — сказала Глориана, улыбаясь Эдварду, который так и сиял от радости и гордости. — Я купила его еще летом на ярмарке. И мне так трудно было удержаться, чтобы не рассказать тебе!
— Покажи скорее, — попросил Эдвард, беря ее за руку, и тут он взглянул на Дэйна.
Кенбрук сдержанно кивнул ему. Попозже, может быть, после ужина он вручит Эдварду свои подарки, которые он купил в Италии: кинжал с отделанной драгоценными камнями рукояткой и кожаные ножны к нему. А Гарет приготовил младшему брату коня, копье и доспехи. Он собирался поздравить его перед началом турнира.
Эдвард сбивчиво поблагодарил своего старшего брата (их разногласия с Дэйном начали понемногу сглаживаться после предыдущей ночи), но не стал сопротивляться, когда Глориана потащила его за собой. Они убежали за подарком, и Дэйн подумал, что, хотя Эдвард чуть моложе Глорианы, он был бы для нее подходящим мужем. Правда, у него не было ни своих земель, ни состояния, но у Глорианы хватало и того, и другого. В делах супружества любовь, как правило, не играла никакой роли, но Эдвард просто обожал эту маленькую непоседу и, без сомнения, душу продал бы дьяволу, лишь бы уложить ее в постель.
Но сама мысль о том, что Глориана может достаться другому, была нетерпима для Кенбрука. Он скорее умер бы, чем позволил другому мужчине обладать ею. Нет, его первоначальный план был самым лучшим: Глориану отошлют в монастырь, где она пребудет в покое и безопасности…
И нетронутой руками любовника.
Пробормотав проклятье, Дэйн пригладил волосы и отправился разыскивать Гарета. Но прежде чем он успел сделать хоть шаг, кто-то коснулся его рукава.
— Мсье?
Это была Фабриана, служанка Мариетты. Дэйн раздраженно обернулся, чтобы встретить обвиняющий взгляд некрасивой женщины. Они никогда не были друзьями, но и врагами тоже не были. Им не хотелось прилагать требовавшихся для этого усилий.
— Как чувствует себя твоя благородная госпожа? — спросил Дэйн, нетерпение которого пересилила забота о Мариетте.
— С ней все в порядке, милорд, — вежливо ответила по-французски Фабриана. Она знала, что Дэйн спешит, но нарочно говорила медленно и четко, словно обращаясь к собаке или идиоту. — Хотя вы совсем не уделяете ей внимания.
Кенбрук не собирался объяснять очевидное: этот день целиком принадлежал Эдварду и другим новоиспеченным рыцарям. Он пригласил Мариетту посетить торжества в качестве почетной гостьи, но она только опустила свои густые ресницы и отрицательно покачала головой.
Ее постоянная робость и застенчивость иногда выводили Кенбрука из себя, — Чего ты хочешь? — спросил он прямо. Фабриана улыбнулась.
— Какую-нибудь безделушку для мадемуазель, чтобы она знала, что вы думаете и помните о ней. Ленточку или, может быть, пенни?
У Дэйна не было никаких ленточек, но в кармане у него был кошелек, из которого он покорно извлек требуемую монетку. Фабриана схватила пенни с его протянутой ладони и, сверкая глазами, спрятала в болтающийся на поясе мешочек.
Дэйн насмешливо кивнул. Оба они знали, что Мариётта никогда не увидит этой монетки, но Дэйн знал также, что эта мелкая монетка была необходимой платой за то, чтобы Фабриана оставила его в покое. Поэтому он решил заплатить. Первое же, что он сделает (ну, почти первое) после того, как они с Мариеттой поженятся, это отошлет Фабриану обратно во Францию.
— Леди Мариетта может присоединиться к нам на турнире, — сказал он. Фабриана кивнула и поспешила обратно к замку.
— Что за отвратительное создание, — сказал незаметно подошедший Гарет, напугав Дэйна своим внезапным появлением. — Зачем ты заплатил ей? Разве ты чем-то ей обязан?
Дэйн повернулся к старшему брату, недовольный его вопросом, но в тоже время радуясь его компании.
— Готов об заклад побиться, что ты, старина, полюбил сплетни, — ответил он, положив руку на плечо брата и ухмыльнувшись. — Я заплатил ей, чтобы она оставила меня в покое, и готов был бы заплатить вдвое больше, только и всего.
Гарет кивнул, а потом спросил:
— А где твоя первая жена?
Дэйн ответил, продолжая натянуто улыбаться, хотя это и было очень трудно:
— Леди Глориана куда-то убежала в компании Эдварда. И она сделала это добровольно, мне даже не пришлось платить ей. Скажи мне, Гарет, леди Элейна сегодня здесь» или ты привел свою любовницу?
— Боже милостивый! — воскликнул Гарет, покраснев и утирая лоб льняным платком. — Ты неисправим, негодник! Элейна не любит смотреть на состязания, она присоединится к нам позже, на вечерню или на ужин. А Аннабель, чтобы ты знал, достаточно тактична, чтобы не показываться со мной на людях. Она предлагает совсем другой род утешения.
Эти слова напомнили Дэйну о его собственных мучениях, касающихся того рода «утешения», о котором говорил Гарет, я он снова почувствовал тянущую боль в паху. Глориана была ему женой, но он не мог заняться с ней любовью. Мариетта тоже была недоступна, так как он не мог лишить девушку невинности, не женившись прежде на ней.
Конечно, он мог бы воспользоваться услугами одной из продажных женщин, пристававших к нему возле таверны, но подобные утехи давно уже опостылели ему.
— Что ж, завидую тебе, — признался Дэйн, получив в ответ понимающую усмешку. — Скажи мне, любезный братец, как это ты ухитряешься спать с одной женщиной, когда так любишь другую?
Улыбка Гарета погасла, а в глазах мелькнула боль. Дэйн пожалел о своих словах.
— Бывает время, — тоскливо проговорил Гарет, — когда одиночество становится невыносимым.