Рыцарские ордена в бою

Духовно-рыцарские ордена (военно-монашеские) Католической церкви возникли во времена первых крестовых походов на Ближний Восток. Их история тесно связана с крестоносным движением. Поэтому, перед тем как непосредственно приступить к рассказу о рыцарских орденах, необходимо подробно остановиться на самом крестоносном движении. Это поможет лучше понять, с какой целью создавались средневековые рыцарские организации полумонашеского типа и почему многие прославленные рыцари желали вступать в них, несмотря на ограничения монашеской жизни.

В XI веке Католическая церковь выступила организатором крестовых походов, целью которых она объявила освобождение от мусульман Палестины и Гроба Господня, который, по преданию, находился в городе Иерусалиме. Истинная же цель походов заключалась в захвате новых земель. Помимо земли открывалась возможность основательно разграбить богатейшие города Востока. В целом можно сказать, что большинство крестовых походов в Святую землю являлись попросту военно-колонизационными мероприятиями европейцев на Ближнем Востоке. Кстати, в то время само понятие «крестовый поход» было неизвестно. Войну за Гроб Господень называли так: «поход», «странствие», «путь в Святую землю», «заморское странствование»,

«поход по стезе Господней» и т. п. Термин «крестовый поход» появился гораздо позднее, в XVII веке. Во Франции, как предполагают, первым употребившим термин «крестовый поход» был придворный историк короля Людовика XIV иезуит Луи Мэмбур (1610–1686), опубликовавший в 1675 году свой труд «История крестовых походов».

Крестоносное движение затронуло все государства Европы и почти все области их жизни — Церковь и религиозную мысль, политику, экономику, общественное устройство, литературу, а также повлияло на развитие военного дела. Помимо этого оно еще и оказало долговременное влияние на историю западного мусульманского мира и на историю Прибалтики. В основе всего крестоносного движения лежали призывы папы к крестовым походам, причем только папский престол имел власть и право объявлять такие походы и даровать духовные и материальные привилегии тем, кто будет в них участвовать.

Крестоносное движение не ограничилось только Святой землей. Еще папа Урбан II в то самое время, когда первые крестоносцы отправлялись в Иерусалим, совершенно недвусмысленно позволил или даже призвал каталонскую знать, принявшую крест и желавшую идти на Восток, выполнить свои обеты в Испании. В обмен на помощь Церкви в Таррагоне каталонцам было обещано прощение грехов. Таким образом, с самого начала крестоносного движения оно направлялось папой против мусульман в обоих концах Средиземноморья. Поэтому и неудивительно, что после первого крестового похода Испания стала еще одним постоянным театром военных действий крестоносцев, начиная с походов 1114 и 1118 годов. Крестовые походы в Испанию изменили природу и темп Реконкисты (отвоевания христианами Пиренейского полуострова у мусульман). Через некоторое время крестовые походы стали уже направляться и против других народов на границах западного христианства. Особенно выделялась борьба германцев с язычниками на севере и востоке от германских земель. В 1147 году папа Евгений III объявил войну саксов с вендами крестовым походом, хотя и раньше, в 1108 году, в призывах к участию в этой войне использовались мотивы крестоносного движения. По мере дальнейшего движения на Восток крестовые походы направлялись все дальше за Эльбу и в Прибалтику — Померанию, Пруссию, Ливонию, Эстонию, Литву и Финляндию. В 1241 году против монголов, вторгшихся в Европу и нанесших жестокий и неожиданный удар полякам и венграм, был объявлен крестовый поход. Однако отношение к монголам изменится в конце XIII века в связи с планами союза для совместной борьбы против мусульман. При папе Иннокентии III крестовые походы стали направляться как против еретиков, так и против политических противников папского престола, которых представляли как угнетателей христиан и врагов Церкви. В призывах к крестовому походу против Гогенштауфенов, или катаров, использовались те же приемы, что и в проповеди походов на мусульман, славян или монголов. Более того, папа и другие деятели того времени подчеркивали, что внутренние враги представляют не меньшую угрозу (а иногда и большую), чем враги внешние, и поэтому крестовые походы против них нужнее, чем экспедиции в Святую землю. Можно сказать, что таким образом папы объявляли крестовые походы против любого им не угодившего. К середине XIII века подобное использование крестоносного движения стало частью повседневной реальности, но необходимо отметить, что многие современники это не одобряли. К концу периода крестовых походов крестоносное движение превратилось в сложное и тщательно разработанное дело, «дело креста», как называли его в то время.

Основной боевой силой крестоносного движения были представители военных сословий Западной Европы — мелкого, среднего и крупного рыцарства, сеньоров (из них комплектовалась тяжеловооруженная рыцарская конница) — и их помощники — представители неблагородного сословия (простолюдины), из которых набиралась пехота, отряды стрелков (лучников, арбалетчиков), специалисты по ведению осад фортификационных укреплений и т. п. Брались в армию и некоторые представители невоенных слоев населения, нужные для конкретных целей: например, священники для совершения таинств и, поскольку все они были грамотными, для помощи в административных вопросах; купцы для обеспечения снабжения и т. п. Со временем такие люди, как врачи, конюхи, и другие подсобные работники тоже оказывались в крестоносной армии в составе свиты крестоносца. В тех случаях, когда крестоносное ополчение отправлялось к своей цели морем, были необходимы и моряки. Но ядром армии того времени всегда оставались рыцари, вокруг них и для помощи им группировались другие рода войск.

Крестовые идеи быстро проникли в культуру западного рыцарства: участие в крестоносном движении стало считаться неотделимой частью идеального поведения рыцаря. Это относилось ко всем членам рыцарского сословия, но тем не менее лишь малая часть каждого поколения рыцарей на самом деле уходила в крестовые походы. Оставляя в стороне личный энтузиазм и рвение или отсутствие таковых, можно сказать, что конкретный состав каждого крестоносного ополчения зависел в основном от функционирования социальной и политической структуры — проводника, через который передавался призыв к участию в походе. Из-за иерархической структуры общества, в котором богатство и власть были сконцентрированы наверху, вассально-сеньориальные связи были особенно важны. Так, если король или принц принимал крест, большинство приближенных ко двору следовали его примеру, в частности опасаясь немилости своего господина. Примером тому может служить записанный Жаном де Жуанвилем разговор двух рыцарей Людовика IX накануне принятия ими креста в 1267 году. Один из рыцарей сказал: «Если мы не примем крест, мы потеряем благосклонность короля; если же мы примем крест, мы потеряем благосклонность Господа Бога, поскольку сделано это будет не для Него, а только из-за боязни огорчить короля». Кстати, и сам Жан де Жуанвиль признает, что принять крест его вынудили обстоятельства. Но не только за королями и принцами были вынуждены следовать вассалы в крестовый поход. До наших дней сохранилось огромное количество средневековых документов, свидетельствующих о том, что когда какой-нибудь граф, епископ или другой сеньор принимал крест, то его домочадцы и вассалы тут же делали то же самое. Так было с самого начала крестоносного движения. Если же сеньор хотел оставить кого-нибудь из своих подчиненных дома, то последний вынужден был подчиниться ему, даже если и рвался в поход. То есть прежде, чем принять крест, вассал должен был испросить разрешение у своего господина. Так, например, в 1188 году аббату Самсону из Бери-Сент-Эдмундс Генрих II в интересах короля и державы не разрешил принять крест.

В крестовых походах, как и в других мероприятиях, люди одного общества и одних принципов очень часто действовали сообща. Примером тому могут служить боевые формации, сформированные во время военных кампаний крестоносцев. Так, например, в 1270 году в Тунисе король Сицилии Карл Анжуйский и граф Прованский стояли во главе отрядов итальянцев, анжуйцев

и провансальцев, а наваррцы, шампанцы и бургундцы воевали под знаменами короля Наваррского и графа Шампанского Тибо III. Порой эти различия внутри армии крестоносцев были отмечены визуально — например, в 1188 году было решено, что участвующие в третьем крестовом походе подданные Филиппа II будут носить красные кресты, подданные Генриха II — белые, а подданные графа Фландрского — зеленые. Сделав крест наглядным символом следования обету, Урбан II связал принятие и ношение его со словами самого Христа: «И всякий, кто оставит дома или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною». Некоторые, приняв крест, впадали в исступление, выжигая кресты на своем теле, но и вид обычных матерчатых крестов, нашитых на одежду крестоносцев, был достаточно внушителен. Крестоносцы должны были носить на своей одежде кресты во время всего крестового похода до возвращения домой. В 1123 году на первом Латеранском соборе епископы упоминали о тех, кто «снял свой крест», так и не отправившись в поход. Таким образом, крестоносец всегда отличался от некрестоносца, и это было очень важно. Предводители первого крестового похода были уверены, что в Европе остаются значительные крестоносные силы, которые могут быть посланы им на поддержку, если Церковь сможет заставить уклоняющихся исполнять свои обеты. Они писали Урбану II: «Заверши то, к чему сам призвал нас, прибудь к нам и уговори всех, кого можешь, прийти с тобою… Мы одолели турок и язычников, но не можем справиться с еретиками, с греками и армянами, сирийцами и яковитами… (далее следует текст приписки, считают, что он сделан рукой Боэмунда). Мне сообщили нечто такое, что идет сильно против Бога и всех христолюбцев, именно то, что принявшие святой крест получают от тебя дозволение остаться среди христолюбцев. Я этому весьма удивляюсь, ибо коль скоро ты — зачинщик священного похода, то откладывающие отправление в путь не должны были бы получать у тебя сочувствия и какого-либо расположения до тех пор, пока не выполнят обета… И (надо), чтобы ты не расстраивал нас и не портил то доброе, что затеял, но (напротив), чтобы своим прибытием и (привлечением) всех благих мужей, каких можешь привести с собой, ты поддержал нас». Требования такого рода направлялись на Запад во все времена существования крестоносного движения, и время от времени предпринимались попытки определить точное число «лжекрестоносцев». Но гораздо легче было осуждать тех, кто уклонялся от выполнения обетов, чем заставить их следовать своим обещаниям. Еще одной причиной того, почему так важно было знать, кто действительно принял крест, являлось то, что крестоносцам даровались особые права. Поначалу даже среди высшего духовенства наблюдалось некоторое смятение в отношении, по крайней мере, одной из привилегий, данных крестоносцам на Клермонском соборе, — обещания Церкви защищать семью и имущество крестоносца во время его отсутствия. Примером неразберихи, которую породили некоторые привилегии крестоносцев, может быть случай с Гуго II де Ле-Пюисом. Он, приняв крест во время крестового похода 1107 года, считал, что подвергается опасности со стороны замка, возведенного в его виконтстве графом Ротру де Мортань (который и сам был участником первого крестового похода). Епископ Иво Шартрский, хотя и был одним из лучших знатоков канонического права своего времени, передал дело в светский суд. Это привело к беспорядкам, и Гуго обратился к папе; тот вернул дело в церковный суд. Епископ Иво отметил, что церковные деятели не могли вынести решение, потому что «этот церковный закон об охране имущества рыцарей, отправляющихся в Иерусалим, для них новый, и они не знали, подпадают ли под защиту наравне с имуществом крестоносцев и их военные укрепления». Только к XIII веку привилегии крестоносцев были точно определены, причем им предоставлялась защита со стороны закона, так как многие из этих привилегий имели отношение к юридическим вопросам. Кроме индульгенций и защиты семьи и имущества, даруемые привилегии включали в себя отсрочку выполнения вассальных обязательств или ответа перед судом до возвращения крестоносца домой или же ускорение судебного разбирательства перед отправлением в поход; предоставление отсрочки выплаты долгов или процентов; освобождение от пошлин и налогов; разрешение священнику продолжать получать доход с прихода во время своего отсутствия и дозволение рыцарю продавать или закладывать свой феод или неотчуждаемую собственность с целью получения денег для участия в походе; снятие церковного отлучения; разрешение вступать в сделки с отлученными от Церкви лицами и освобождение от последствий отлучения; возможность использовать крестовый обет для замены другого, еще не выполненного обета и право выбрать себе личного исповедника, обладающего властью отпускать грехи.

Участникам первых крестовых походов было нелегко. Так как по прибытии в Святую землю крестоносцы, для того чтобы выжить, должны были сориентироваться и вне зависимости от заранее выработанной стратегии быстро реагировать на постоянно меняющуюся обстановку. Поскольку ответственность за действия, от которых зависела их жизнь, возлагалась на них же самих, предварительному планированию и подготовке стали уделять самое пристальное внимание. Это впоследствии привело к накоплению богатого как военного опыта, который повлек за собой некоторые изменения в военном деле европейских стран, так и административного опыта, способствовавшего усовершенствованию управления и администрации в Европе.

По мере развития крестоносного движения в его орбиту втягивалось все больше и больше жителей Западной Европы. Так, к середине XIII века было очень немного мирян, которые не слышали хотя бы одной проповеди крестового похода, а по мере введения практики откупа от обета все большее число людей принимало крест. Налогообложение на крестоносное движение и другие денежные сборы облегчали кошельки практически всех жителей — крестьян, горожан, клириков и др. Нужда крестоносцев в наличных деньгах представляла разнообразные возможности тем, кто желал расширить свою деятельность в определенных местностях. Так, например, богатство итальянских морских республик росло благодаря контрактам с крестоносцами на перевозки и на провиант, а возникновение на Востоке латинских поселений позволило купцам этих республик значительно расширить торговлю. Необходимость в оружии и продовольствии вызывала временный рост потребления определенных товаров в родных странах крестоносцев.

В целом можно сказать, что в мировой истории крестоносное движение сыграло огромную роль в переделывании политической и культурной карты, поскольку оно способствовало экспансии латинского христианского мира, что привело к возникновению новых латинских государств на Востоке, в северо-восточной Европе и на Пиренейском полуострове. На Западе крестоносное движение определило многие весьма важные политические изменения, наиболее значительное из которых — победа папского престола над Гогенштауфенами. И хотя Альбигойский крестовый поход не смог полностью искоренить ересь катаров, он сильно повлиял на политическую обстановку и на культуру южной Франции, способствовав подчинению этой области власти французского короля. Впервые — и именно благодаря крестоносному движению — французская королевская власть укрепилась в Лангедоке и на побережье Средиземного моря. В этот исторический период папский престол посредством объявлений крестовых походов попытался сделать реальностью свои претензии на управление делами всего христианского мира, кульминацией чего стало правление папы Иннокентия III.