Рычащие псы

Tayon

Блинк!

Второй прыжок, ухожу от удара лапой, а затем, продолжая движения, просто отрезаю сию ненужную конечность. Его огромная рука отлетает в сторону и прибивает несколько сородичей.

Следующий блинк поставил точку в жизни этого чудовища, так как мой меч отсек его бесполезную маленькую голову. Монстр даже в бой вступить толком не успел, а я уже добрался до него.

Однако, несмотря на смерть крысогра, почти полного вымирания штурмкрыс, а также пылающего во всех сторонах огня, скавены продолжали наседать на нас со всех сторон и пытаться

убить.

Блинк!

Подлетаю к потолку зала и начинаю концентрировать воздух в определенной точке.

– Эмиль, огнем по сфере! – кричу магу, и тот, подняв над головой огненный шар, кидает его точно в воздушную сферу, которая появилась над головами толпы крысолюдов.

Огонь и Воздух сталкиваются и образуют мощный взрыв, который отбрасывает несколько десятков ублюдков и сжигает все вокруг себя, превращая их в обгорелые трупы. Кто выжил, превратились в живые факелы и щедро делились пламенем с окружающими.

Приземляюсь рядом с друзьями, и мы вместе вырезаем оставшихся врагов…

Это уже третий враг за сегодня.

Крысолюды… я их ненавижу не меньше, чем орков. Те, пусть были ублюдками, но они хотя бы были силой. Скавены же жалкие, трусливые и слабые твари, которые в одиночку ничего из себя не представляют, а потому и двигаются сотнями, имея при себе несколько элитных бойцов, которые вступают в бой, когда врага не удается взять числом.

В войне эти ничтожества не участвовали, но всегда приходили на пепелище мародерствовать.

Штурмкрысы и Крысогры именно эти самые «элитные» бойцы.

Сами по себе скавены невысокие, щуплые и ничтожные, обросшие серой шерстью, с кривыми зубами и когтями, но их маги, к несчастью, используют Магию Хаоса, а потому могут мутировать других в более крупных и сильных видов или вот в таких вот туш бешеной ярости.

– А почему крысолюды не помогали оркам в войне? – спросила Зефира. – Вроде они похожи чем-то.

– Прежде всего, потому что с ними нельзя договориться, – ответил я, вытирая свой меч. – Ты не смотри, что на людей похожи – мозгов у них, как у обезьяны. Ученые, кто изучали их, говорят, что они вещи-то на инстинктах изготавливают, ну, те, что не тырят. Есть гипотеза, что они когда-то были разумной расой, а потом связались с магией хаоса, а все их “сложные инстинкты” родились из знаний, коими они когда-то обладали...

Меня передернуло. Скавены – великолепное напоминание всем, почему Хаос –запретная школа. Жаль только, что не до всех доходит.

– Я еще читал легенду, что они когда-то были людьми, – припомнил Эмиль, – целая школа, изучавшая Хаос. А потом что-то пошло не так, и их слило с лабораторными крысами. Правда, первые записи о скавенах появились задолго до Эпохи Школ, но мало ли...

– Какая разница, откуда они вылезли, – поморщилась Лилджа, – Падальщики, они падальщики и есть. Нападают, только когда враг слабее. К тому же эти твари по большей части под землей живут, им на поверхности особо нечего делать. Свет их слепит. Но эти были какие-то странные, – нахмурилась она, осматривая труп. – Обычно скавены очень трусливы. Если убить их «элиту», они быстро теряют боевой дух и убегают. Эти же даже не заметили смерти своих лидеров. Очень странно.

– Ты с ними имела дело? – заинтересовался маг, сжигая тела. Сжечь нужно, иначе восстанут.

– Немного. Наш отряд тогда наняли вычищать шахту недалеко от Рунпальда, – ответила двельфийка. – Мне все это папа и рассказывал. Скавены были фактически первым моим настоящим врагом перед войной. Эх, весело было.

– Важно другое, – заметила амазонка. – Если они сюда попали, может, и выход есть.

– Возможно, – согласился я. – Но найдем ли мы его…

Да, этот вопрос самый главный. Позволит ли нам лабиринт до этого выхода добраться, понять сложно.

Уже второй день мы шастаем по этим бесконечным коридорам и встречаемся с разного рода врагами.

И, что самое паршивое во всем этом, за целый день мы никуда и не пришли. Создается ощущение, что мы ходим кругами. А когда сами стены, пол и потолок могут меняться как угодно, то такие мысли не кажутся слишком уж надуманными. Нас вполне могли водить кругом и ни разу не повторяться.

Как закончили с крысами, сожгли тела, передохнули, а затем двинулись дальше. Ну, как дальше. Туда, где открылся единственный проход.

Уж не знаю, как и почему, но лабиринт то ли сам обладает каким-то разумом, то ли его что-то контролирует. К такому выводу мы пришли, исходя из того, что нас будто заводят куда-то, каждый раз предоставляя новое испытание.

Все идет по такой схеме.

Мы идем куда-то, на нашем пути возникают те или иные испытания в виде ловушек. После того, как мы прогуляемся по единственному коридору, нас приводят в очередную комнату и предоставляют врагов.

Скелеты, какие-то животные, теперь скавены.

Меня уже тошнит от этого места.

– Ауч! – вскрикнула Зефира, потирая виски. – Ух, опять.

– Опять ментальное воздействие, – нахмурился Эмиль, мрачно смотря на стены.

Несмотря на защитные амулеты, что для нас сделал Эмиль, воздействие все равно идет. Особенно во сне, заставляя нас видеть прошлое… очень… своеобразное прошлое…

Это подтачивает нашу решимость и защиту.

Сейчас наш единственный шанс – двигаться вперед и обследовать округу. Если я или Эмиль сможем своими силами найти выход или возможность сбежать, мы тут же это сделаем.

Почему мы сразу не телепортировались вне лабиринта?

А кто знает, что там может быть.

Вдруг там вода или все заполнено газом, а может, там вообще нет воздуха. Что-то такое там витает или какая-то защита есть, потому рисковать не стоит. Плюс не ясно, куда там деваться и смогу ли я вернуть нас обратно.

Так что нам приходится терпеть и искать, выжидая удобного момента.

– Я в порядке, – дернулась воительница, отстранившись от беспокоящихся за нее друзей. – Идемте, чем быстрее мы отсюда выйдем, тем лучше.