Рыночные отношения
Шрифт:
– Из Белоруссии. А что заметно?
– Есть немного.
– Да ты тоже не москвичка, – перешёл на «ты» Коля.
– Верно. Что у вас там, в Белоруссии девок нет?
– Есть. Да только Лукашенко за два года правления так гайки затянул, что ни вздохнуть ни пё… Хм. Да. Пшеницу разрешил покупать по определённой цене. А кто её по такой цене продаст? Теперь у нас даже пирожные из ржаной муки. Захотелось как-то сразу в Россию перебраться. Да, вот так.
– То есть ты хочешь жениться по расчёту. Нужда заставляет?
– Не только. Ещё и по любви. Так может у тебя подруга есть?
– Конечно, есть, Марина. Мы с ней вместе в педагогическом учимся.
– Будущая учительница?
– Да.
– Значить, интеллигентная. Мне такие нравятся. Не еврейка?
– Нет, а что?
– Да была у меня в Минске еврейка. Красивая… И меня любила. Говорила: «Женись на мне, Коля, работать не будешь». А кто откажется? Пришёл я к ней на смотрины, сидим на диване, и тут входят в комнату два махровых еврея – отец и старший брат. Отец посмотрел на меня и сказал: «Это не наш». Как же я после этого жидов ненавижу!
– А что же ты её не добивался, если любил её.
– Её в Израиль увезли. Ладно, познакомь с подругой. Она, такая как ты?
– Ну, не то, чтоб совсем. Но где-то близко. Знойная женщина, мечта поэта.
Эта фраза из фильма «Двенадцать стульев» Колю не насторожила:
– Да? Познакомь.
– Хорошо, она просила меня сегодня к ней зайти, я с ней поговорю. Если она согласится, то … Приходи завтра.
– Да что завтра? Давай сегодня зайдём, посидим, поговорим интеллигентно.
– Хорошо, – согласилась Катя после минутного колебания. – Через час у метро.
Через час они встретились и поехали к Катиному дому. По дороге Коля купил литровую бутылку водки «Финляндия».
– Не слишком ли много для интеллигентного разговора? – засомневалась Катя.
– Нормально. Останется, так останется. Я на водку не жадный. Главное, чтобы твоя подруга дома была.
– Я ей уже позвонила из телефонной будки. Ждёт.
Они прошли мимо Катиного дома к блочному двенадцатиэтажному дому, зашли в подъезд и поднялись на лифте на пятый этаж.
Дверь им открыла дородная женщина лет тридцати, хотя на самом деле, она Катина ровесница. Катя далеко не хрупкой конструкции, но с Мариной не сравнить. Увидев столько килограмм красоты, Коля явно поплыл. А когда на него в коридорчике пахнуло терпким женским потом и дорогим парфюмом он осоловел окончательно.
На столе у Марины в комнате уже стояла немудрёная закуска и три рюмки.
– Не, не, Мариш, – замотала головой Катя. – У меня муж, ребёнок, мне завтра на работу, да и хозяевам надо сообщить, что в контейнере не хватает. Это ты бездельница, не работаешь. А Коля у нас мужчина хоть куда, ему и водка не беда. Посидите, поговорите интеллигентно без меня.
Катя улыбнулась своей импровизации, Коля был в прострации и нечего не слышал и не видел, а Марина обиделась.
– Что это я бездельница? Я бы пошла работать, – сказала она, – если там у вас на рынке кому-нибудь будет нужен продавец, сообщи мне.
– Работать холодно.
– Ничего, я уже работала в прошлом году. Ты забыла? Деньги нужны.
– Хорошо, пчёлка. Зачем ты меня звала, только за этим?
– Нет. Но и за этим тоже. Мне тут подруга передала для твой Томочки кое-что из одежды. У неё дочка выросла. Вот смотри. Коля, ты проходи, я сейчас.
Марина стала доставать из целлофановой сумки платьица, юбочки, трусики, маечки и две женщины стали оживлённо обсуждать каждый предмет детской одежды.
– Ну, как? Возьмёшь? – спросила Марина, когда вещи кончились.
– Конечно, возьму. Томочке самый раз будет.
«И зачем всё это надо было обсуждать, если так и так всё взяла?» – недоумевал Коля, сидя один в комнате.
Катя шла домой с пакетом вещей для дочери и улыбалась: Коля, наверное, не ожидал такого счастья и теперь прикидывает – немало ли он взял водки? А у Марины давно мужика не было.
Утром на улице Катя встретила Марину, от неё разило перегаром и мятной жевательной резинкой.
– А где твой кавалер?
– Удрал.
– Прям сразу?
– Нет, утром. Он же всю водку вылакал в одну харю.
– Да ладно. Совсем один?
– Ну, почти… Я помогла немного, – скромно потупив глазки в землю, сказала Марина. – Да нет, водка ещё осталась, грамм двести. Но всё равно! Он нажрался до состояния полного не стояния. Знаешь сколько трудов мне стояло возбудить его, а потом это возбуждённое в себя впихнуть. Он чуть не уснул на мне.
Видно, что Марина возмущена до глубины души.
– Утром, – продолжала Марина, – он пошёл на кухню водички испить. А вернувшись, взгромоздился на меня и показал на что способен. Мне даже понравилось. Потом я задремала, а когда проснулась, его уже не было. Сбежал, гад. Ну, и хрен с ним. Увидишь – передавай привет.
– Хорошо, Мариш, передам.
– И по поводу работы, не забудь.
– Не забуду.
Павел появился в контейнере часов в одиннадцать с двумя коробками «соток» в руках.
– Тысяча двести пятьдесят рублей за штуку приобрёл здесь недалеко, – сообщил он Кате.
– А продавать почём будем?
– Так же по полторы тысячи.
– Двести пятьдесят рублей с лампочки? Что можно купить на двести пятьдесят рублей?
– Коробок спичек, ещё и сдачу дадут.
– Зачем же ты их брал по такой цене?
– Чтобы были. Завтра из «Света» привезу по нормальной цене. За ними же прийти кто-то должен сегодня?
– Да, должен.
– Ну вот. А то не одной «сотки» в контейнере. Пусть знают, что у нас всегда всё есть.