Рюрикович
Шрифт:
– А я-то при чём? Я же не царь!
– А кто тебя спрашивать-то будет? – хмыкнул Сафронов. – Когда дерево рубят, то щепки летят!
– А как же дальше? – спросил Годунов. – Неужели над нами всегда будет висеть окровавленный топор палача?
– О, какая аллегория, – криво усмехнулся дядька Кирилл. – Прямо поэт! Но, брат, если ты связался с Рюриковичами, то шансы
Борис взглянул на меня, а я только развел руками, мол, сам захотел вступить на карьерную лестницу… Теперь ничего уже не попишешь.
– А как же нам дальше? – спросил Борис.
– А дальше ещё двести метров и мы выберемся на поверхность, – пожал плечами Сафронов.
Вот мы и вернулись к тому моменту, с которого всё началось.
– Ведите же, – хмыкнул я в ответ. – А то и в самом деле на поезд опоздаем.
Сафронов кивнул, повернулся и двинулся в одном ему известном направлении. Я махнул рукой всё ещё бледному Борису. Похоже, что перед глазами моего спутника всё ещё стояла горящая машина и валяющиеся вокруг искалеченные тела.
Мда, кому же понадобилось нападать на наше сопровождение? И почему так показательно – на "Ладу Вселенную"? Почему было просто не подождать, пока двое молодых людей загрузятся в поезд и не расслабятся? Кому нужна была эта бойня? Кто желал мне смерти?
Может это тот, кто подослал убийцу из Ночных Ножей? Или это какая отдельная организация решила двинуть свои пешки?
Вскоре Сафронов остановился. Он поднял вверх кулак. Я тут же замер, повинуясь знаку внимания. Шедший за мной Борис думал о чём-то своём и не успел остановиться, клюнув меня в спину носом. Я чуть дернул плечом и показал на Сафронова. Тот полез за пазуху и вытащил пистолет.
О! Вот и я услышал посторонний звук, на который среагировал наш проводник.
Шурх! Шурх! Шурх!
Цок, шурх! Цок!
Звуки напоминали мешки с камнями, которые тащили по булыжной мостовой. Весьма неприятные звуки. А ещё неприятнее было то, что происходили они не от людей, поскольку не слышно было чавканья шагов или дыхания. Да и рванувшие прочь крысы тоже могли сказать о многом.
Крысы – хитрые создания. Их так просто не обманешь. Они всегда цепляются за жизнь. И если они бегут, сломя голову, от пугающих звуков, то эти звуки и людям вряд ли принесут что-то хорошее.
Да и сказать по правде – слышал я раньше подобные звуки, когда закрывал Колодцы Бездны. Подобные звуки издавали…
– Волокуши? – спросил я Сафронова.
– А вас неплохо обучали в ведарской школе. Вон как по слуху определил. А количество определить сможете?
– Вроде пятеро, – пожал я плечами, нарочно ошибившись сразу на две штуки.
– Нет, трое. Значит, зря рано похвалил. Недостаточно хорошо вас обучали, – хмыкнул Сафронов. – Как с ними бороться хоть знаете?
– Судя по всему, это глиняные волокуши. Они обитают во влажных местах и боятся открытого воздуха и жаркого огня. Первый сушит их кожу, а второй может обжечь так, что составляющие волокуш окаменеют. Через какое-то время им удается снять окаменение, но это занимает время, поэтому лучше всего бить при помощи пламени, – отчеканил я как на экзамене.
Сафронов одобрительно кивнул.
– А что это за волокуши? – спросил Борис. – И чего они делают?
– Порождения Бездны, – ответил я и на эти вопросы. – Выползают из Омута и расползаются по окрестностям в поисках живой плоти. Нападают при помощи выплеска острых щупалец, которые успевают затвердеть на время. Эти щупальца потом втягиваются, оставляя в теле жертвы глубокие раны. При поражении жертвы наползают на неё, покрывают собой, расплываясь подобно ртутной плёнке, и начинают переваривать. Непереваренные кости жертв остаются на поверхности волокуши и задевают за камни, издавая звуки, которые ты недавно слышал.
– Какая гадость, – поморщился Годунов.
– Гадость не в них. Гадость в том, что волокуши редко удаляются от Омутов. А это значит, что где-то под Москвой неожиданно открылся один из выплесков Бездны. И он явно не зафиксирован, – поджал губы Сафронов. – Где-то рядом появился Омут! Ведь Бездна всегда рядом…
Конец ознакомительного фрагмента.