Рывок на волю
Шрифт:
– Чего ты там бормочешь? – обернувшись, громко спросил Евгений Валерьевич.
Я вздрогнул от неожиданности и понял, что задремал. На улице уже полностью рассвело, а мы выехали на более оживленное шоссе. Тоша Тагильский в этот момент обгонял целую вереницу тяжелых грузовиков.
– Намного отъехали? – поинтересовался я.
– Километров двести, – пробурчал в ответ Тогда.
– А всего сколько?
– Около тыщи осталось. Не ссы, к вечеру будем.
«М-да, этот парень умеет водить машину», – еще раз подумал я и, покопавшись в карманах своей старой куртки, нашел бутерброд с сервелатом,
«Враки. Не все, – не согласился я, вспоминая Настасью. – Хотя… – А теперь мне вспомнилась Ангелина».
А потом я дожевал бутерброд и принялся искать в книжке то место, на котором остановился.
Тоша оказался не прав. Вместо вечера в Пермь мы приехали только к утру, и все проблемы нам, естественно, доставили мусора, у которых непредвиденно для нас вдруг объявили какой-то очередной месячник по борьбе за чистоту дорог от нарушителей. Мусора повылезали из всех своих нор с жезлами и радарами, и после уплаты трех штрафов за превышение скорости Евгений Валерьевич, скрепя сердце, распорядился соблюдать от греха подальше правила движения. И наша «лохматая» «Волга», за которой не угнался бы и «мерседес», поползла по шоссе со скоростью гужевой повозки в просвете между фурой и лесовозом.
Евгений Валерьевич негромко матерился сквозь зубы и курил одну за другой вонючие ароматизированные сигареты. Тогда Тагильский стоически молчал. Я же, дочитав книжку про девушек-змей и досконально изучив «Атлас автомобильных дорог России», умудрился свернуться калачиком на заднем сиденье и заснул. И снились мне при этом спасовский скит, Настасья и красный огнетушитель, почему-то очень напоминающий внешне огромный вибратор…
– …Подъем! – Меня бесцеремонно хлопнули по плечу, и я мгновенно прореагировал:
– К дьяволу!
– Подъем, подъем! Миша, приехали.
Я узнал голос Евгения Валерьевича. Но почему меня называли Мишей?.. А, вспомнил… Я зевнул и принял сидячее положение.
– Ну ты и спать! Признавайся, чем занимался всю ночь? Небось с Марусей…
– Кака-а-ая Маруся… – еще раз зевнул я. – Поносило бы тебя по тайге столько, сколько меня! Знаешь, как в организме накапливается усталость?
– Знаю, – обернулся ко мне Евгений Валерьевич. – Я очень многое знаю, сынок. Возможно, побольше тебя.
Широкое шоссе тем временем перешло в скудно освещенный проспект с редкими машинами и еще более редкими проститутками на обочинах. Справа проплыла длинная вывеска большого кафе «Незабвенная ночь». У кафе прямо на тротуаре выстроились в ряд несколько дорогих иномарок.
– Наконец-то я добрался до полноценной цивилизации, – похвастался я. – Сколько там времени?
– Полпятого. – Евгений Валерьевич обернулся ко мне. – Значит так, Миша. Сейчас мы прямиком едем в ту клинику, где тебя будут лечить…
– В такое-то время?
– Не перебивай, лучше слушай. Для Кулика Михаила Михайловича там со вчерашнего дня забронирована палата. Кстати, отдельная. И кстати, «люкс». Твой лечащий полностью в курсе. Завтра утром в первую очередь он посетит тебя. Впрочем, пациентов там у него не так уж и много. Клиника частная.
– А мусора? – забеспокоился я.
– Не менжуйся, мы знаем, что делаем. Не тебе объяснять, что мусоров можно купить, чтобы не лезли, куда их не просят. И ноу проблем. Ага?
Да, я это знал. Возможно, лучше любого простого смертного. В отличие от последних, ссученные мусора успели исковеркать всю мою жизнь.
«Волга» покрутилась по темным неуютным переулкам и выбралась на широкий проспект. Потом опять начались переулки. А потом – нечто, что я бы назвал промышленной окраиной города. Справа серый облупившийся забор, на некоторых участках которого успели поработать местные любители граффити. Слева пустырь, однообразие которого скрашивали несколько полуразвалившихся двухэтажных построек. В американских боевиках в подобных трущобах не живут даже бродяги, а мафиози оборудуют в них склады по хранению кокаина и частенько организают свои локальные войны. Но в подобных местах уж никак не арендуют помещения для частных престижных клиник.
«Вот сейчас проедем этот Гарлем, – решил было я, – окажемся в каком-нибудь уютном предместье с дорогими коттеджами…» Но Евгений Валерьевич перебил мои мысли:
– Почти приехали, Миша, – торжественно объявил он. – Потерпи еще пару минуток.
– Куда приехали? – Я бросил взгляд налево. Там вместо пустыря уже вовсю раскинулось кладбище. – Так вы все-таки собрались меня лечить или хоронить?
Евгений Валерьевич расхохотался. Хмыкнул даже Тагильский.
– Как заранее знал, что это захолустье произведет на тебя впечатление! Нет, ну ведь как знал!!! – Евгений Валерьевич прикурил очередную сигарету. – Да не менжуйся ты, все нормалек. Просто мы подъезжаем с черного хода. Ишь, «хоронить»… Дороговаты вышли бы похороны.
«Волга» коротко бибикнула и, свернув направо, уткнулась носом в железные ворота. Рядом была оборудована проходная, из которой выглянул мужик в камуфляже, вразвалочку подошел к нашей машине, посветил фонариком на номера, а потом заглянул в боковое окно, пересекся взглядом с Евгением Валерьевичем.
– Долго вы, – устало вздохнул охранник. – Ждали вечером. Александр Соломонович уехал домой.
Я тем временем сумел разобрать надпись на вывеске рядом со входом в проходную:
«Минздрав РСФСР НПО Медицинской лабораторной техники»
Судя по содержанию, этой вывеске было, как минимум, лет пятнадцать. А за такой срок НПО Медицинской лабтехники можно легко переделать хоть в Центр реабилитации космонавтов, хоть в коммерческий интернат для дебилов. А какая-то небольшая клиника – это же просто мелочи. Были бы деньги. Были бы связи. Было бы прикрытие родимого министерства.
Итак, меня все-таки повезут не на кладбище, а на местный заводик медтехники…
Тем временем охранник распахнул ворота, и «Волга» аккуратно вползла на территорию предприятия, совершенно не освещенную и забитую горами строительного мусора и штабелями контейнеров. Тоша принялся аккуратно пробираться по узким проездам, оставленным скорее для электропогрузчиков, чем для автотранспорта. Уверен, что будь за рулем не такой ас-водитель, как наш, а кто-то другой, то «лохматая» ободранная «Волга» стала бы куда более «лохматой» и ободранной.