Рыжая помеха
Шрифт:
— Типа того, — неопределенно пробормотал я и получил уважительный кивок в ответ.
Типа, понятно все.
Так и хотелось заржать в голос.
Что тебе, сосунку, маменькиному сынку, может быть понятно? Что?
У нас с Олежей разница пару лет в возрасте. А в жизненном опыте — века.
И не в мою пользу это все сейчас.
Потому что уже понять успел, нет легкости. И в общении туплю, веду себя, как старик, годами умудренный.
Мое первоначальное веселье, мой настрой на победу… Все куда-то
Наверно, в самом деле, Светик-семицветик виновата.
Она не сможет исполнить моих желаний, и от этого паршиво.
Пришлось прям силой себя в чувство приводить.
Переключаться. Разговаривать с парнями.
Ржать над тупыми шутками.
Многозначительно молчать на всякие вопросы, типа весь такой загадочный и деловой.
И стараться не смотреть в сторону рыжей макушки.
Периодически у меня чесалась щека, та самая, которой был повернут к столику Светика. Она на меня смотрела. Не прямо, а так… искоса. Изучая. Зеленым взглядом прожигая.
И черт… Меня это заводило. И мешало одновременно. И нервировало. И…
И вообще, какого хера я как баба?
Короче говоря, я разозлился… И слился.
Вернее, попытался слиться.
Придумывал, пока ехал к себе в съемную хату, как могу отвертеться от этого всего. Потому что, судя по настрою моему дерьмовому, не работа это будет, а беда.
Проблема на проблеме.
Как вот, скажите, нормально заводить связи, находясь с ней под одной крышей? Пусть и огромной универской?
Зная, что она вот — тут. Через этаж. Через коридор. Через стену.
И ведь нормально меня уже отпустило после нашей первой встречи!
Вообще про нее не думал!
Хотя, руки иногда ощущали фантомную тяжесть ее тела, хотя, какая там тяжесть? Смешно. И то, как она дрожала тогда, прижимаясь. И ярость мою бешеную, когда дрался за нее.
И то, как брат ее, подполковник, до охерения серьезный чел, кстати, пытался забрать ее у меня из рук, а она только сильнее жалась. И лицо у меня на груди прятала.
А мне это нравилось очень. Правильно я тогда себя ощущал. Защитником.
Именно ее защитником.
Хотя, дрался не только за нее, конечно же.
Там еще в заварушку мелкая Снежинка, подружка Светочки-конфеточки, вплелась. И моя малая сестренка.
Правда, сестренка у меня сама кому хочешь вломит так, что мало не покажется, но в любом случае, защищать-то ее я всегда буду.
И в тот раз защищал.
Но эмоции такие правильные, мужика-защитника, испытал только, когда Свету, испуганную и ничего не понимающую, на руках держал.
Это было что-то древнее, как сказала бы моя умная, не в меня, сестренка, атавистичное.
Типа, доминирующий самец. Ото всех других отбил, на плечо взвалил и в пещеру — трахать законную добычу.
И у меня, кстати, чуть было с этим не сложилось!
Если б не братишка ее, упертый мент, то…
Но не сложилось.
Светочка-конфеточка попала в больничку, а мы с сестренкой — в полицию.
Так оно все и завертелось.
Не развертится теперь никак.
Сестру уже не спасти, ее мент, еще один подпол, приятель братишки Светочкиного, захомутал и ребенка ей сделал. Скот.
Ладно, хоть женился. Хотя, я предупреждал его, предупреждал же!
Ух, черт! До сих пор, как вспомню, кулаки чешутся. И я даже знаю, о чью рожу их с удовольствием почесал бы.
Но нельзя.
Во-первых, родня.
Во-вторых, мент, муж сестренки, сам не промах. И удар у него поставлен охерительно. Каменные кулаки. Хотя, до моей шустроты ему топать и топать, но если случайно попадет, то все… Нокаут, блин, обеспечен.
Ну и в-третьих…
Короче говоря, я ехал, придумывал, как отбодаться от работенки… А приехал, набрал Васильича… И все. Все аргументы пропали из головы.
Несу какую-то хрень, причем, сам понимаю, что хрень, но…
— Хрень несешь, малец, — обрубает Васильич. — За один день такие дела и не делаются. Надо как минимум неделю. Только для пристрелки. А потом…
— Но…
— И вообще, под тебя выбит бюджет. И этот байк лично сам знаешь, от кого приехал. Так что слышать ничего не желаю. Отсыпайся, а вечером мне отчет сваргань с подробным описанием того, что делал, именами всех фигурантов, с кем общался и своей оценкой обстановки.
— Да не умею я этого, блин!
— Не пизди, молокосос. Умеешь. Тебя учили. Так что мозги включи и работай. А то на границу с Туркменистаном поедешь, верблюжье дерьмо собирать.
И отключается, старый гад.
Я смотрю на погасший экран, а потом пару минут отвожу душу, вспоминая все блатные ругательства, которым меня учили бывалые зеки в лагере под Костромой.
Легче не становится, но дыхание восстанавливается.
Думаю пару секунд, не звякнуть ли сестренке, но время позднее, она наверняка уже ангажирована своим ментом…
Сука, ни одной близкой души рядом!
Значит, надо делать так, как велит Васильич.
То есть помыться, пожрать и поспать.
Ну а вечером… Напишу я ему отчет. Сам не рад будет. Может, сразу меня и спишет в утиль.
Хорошо бы.
А то каждый день наблюдать, как мою зеленоглазую беду другие парни лапают… Никаких нервов не хватит.
Веселые студенты
— Макс… Ты тааак пахнешь приятно… — девчонка мурлычет и трется о меня своими впечатляющими тройками. Я на это дело смотрю вполне благосклонно, попиваю из бутылки пиво, вернее, только прикладываюсь, делая вид… Сука, никакого расслабона!