Рыжая помеха
Шрифт:
Рядом образовывается та самая девчонка, что полировала мне коленки на диване.
— Маааксик… Пойдем, я тебе что покажу…
И пальчиком так по груди.
Э, нет, крошка. Ничего нового ты мне не покажешь, это сто процентов.
Я усмехаюсь, убираю ее пальчик от себя.
— Как-нибудь в другой раз, малыш, — отвечаю, продолжая рыскать взглядом по собравшимся.
Рыжая может быть где угодно. В том числе, и наверху, в одной из комнат этого здоровенного мавзолея.
От одной мысли,
Потому что так не пойдет!
Я ее, получается, завел, разогрел, а сливки кто-то другой снимет?
А не слишком ли дохера кондитеров?
— Старицкую ищешь? — понятливо фыркает девчонка, — она умотала домой. Как бешеная пронеслась, прикинь? Словно ее за жопу укусил кто-то…
Ага… И я даже знаю, кто… Интересно, одна?
— Одна, — договаривает девчонка, словно услышав мои мысли, — она все время одна сваливает, динамо потому что… — тут она понижает голос, опять ведет пальчиком по груди, прижимается сильнее, чтоб интимно хрипнуть в ухо, — в отличие от меня…
— Тогда, я думаю, малыш, у тебя не должно быть проблем с развлечением на сегодня, да? — я опять отстраняю ее и топаю тоже на выход, по пути давая пять нескольким восхищенным фанатам.
Прикольно, неделю в универе, уже фанатов завел…
Не тем я последние пять лет занимался, ой, не тем…
На улице торможу у своей малышки, глянцево-красной, разглядываю.
Да…
Чего-то фанаты странные пошли нынче. Никакого эстетического чувства…
Царапины на глянцевом боку смотрятся совсем не по фэншую. И не то, чтоб я злился, похер, но сам факт…
На кой хер было портить байк?
Испугались попортить рожу?
— Что, долбак, машинку тебе попортили?
А, нет… Не испугались…
Разворачиваюсь, считаю смертничков. Трое. Маловато будет. Хотя, откуда им знать?
Сын прокурора, у которого я, кстати, и отбивал этой зимой Светочку, никому ничего не скажет еще очень долго. И друзья его тоже. На зоне таких обычно не слушают, сразу под шконку загоняют…
Так что про мои подвиги никто не знает, хотя эту тему мы с Васильичем прорабатывали. На случай, если все же кто-то чудом меня сфотографирует.
Зря, наверно. Никто меня не узнал. Кроме Светочки, конечно.
— Да, — особо не напрягаюсь, только чуть в сторону смещаюсь, так, чтоб за спиной был глянцевый бок машины.
Кто его знает, вдруг они предусмотрительные, и сейчас сзади ко мне еще парочка идет?
А так — обзор прекрасный. Места немного, сразу все не навалятся, будут только друг другу мешать.
— Ай-ай-ай… — притворно сожалеет один из мажорчиков. Тот самый, что Светочку лапал. Только теперь его узнаю и прямо радуюсь! Хотел искать, а не надо! Праздник просто! — И кто же это так?
— Не знаю.
— Может,
— Да я не баба, чтоб всем нравиться…
— Точно? А кто ты? Бутылки хорошо кидаешь… Бармен.
— А ты, судя по губам сделанным, сосешь хорошо… Ребят, он как, хорошо сосет? — поворачиваюсь к приятелям мажорчика, подмигиваю.
И, судя по вытянувшимся, оторопевшим рожам, они сейчас как раз мучительно подсчитывают слои оскорбления.
Мажор тем временем, с криком: «Че сказал, сука?», кидается на меня.
Напарывается на удар ногой в челюсть и с воем катится по асфальту.
Его друзья оторопело переглядываются, потом смотрят на своего приятеля, потом на улыбающегося меня.
Сука, да чего ж вы такие тормозные — то? Я за то время, пока думаете, уже пять раз могу успеть вас раком поставить!
Выдыхаю, когда они бросаются на меня одновременно, двумя ударами решаю ситуацию.
Бля, избиение младенцев. Аж стыдно чего-то.
Наклоняюсь, забираю у одного кастет, херовый, такие для понтов покупают за серьезные бабки богатенькие мальчики, у второго выкидуху. А вот у мажорчика в кармашке нахожу кое-что интересное.
Присаживаюсь над ним, немного добавляю кулаком в солнышко, чтоб перестал выть и в себя немного пришел.
Мажор и в самом деле выть прекращает, начинает сипеть и задыхаться.
Вот ты только коньки тут не отбрось, малахольный!
— Какого хера лезешь, если драться не умеешь? — миролюбиво спрашиваю его, — а если б я разозлился?
— Тыыыы… — хрипит он, он дальше дело не заходит. Так, вот только сознание тут терять не надо! Я еще не все выяснил!
Аккуратно подхватываю и приваливаю к машине спиной.
Достаю из кармана влажные салфетки. Очень удобная и нужная вещь. В любых ситуациях выручает.
Вытираю его рожу практически отеческим движением. Мальчишка совсем, года на два меня младше. И на целую жизнь.
Приглядываюсь. В неверном свете фонарей стоянки довольно сложно определить, но, похоже, под кайфом парнишка.
Показываю ему маленький сверточек.
— Это чего?
— Пошшел ты… — он уныло матерится, сплевывает кровь. Нормально я ему всадил. Стоматолог точно не помешает.
— Дурь? У кого берешь?
— Отвали, нахуй…
— Ну-ну… Потом расскажешь. А я скажу, где чище брать.
Подмигиваю, встаю и, аккуратно обойдя валяющихся и стонущих на разные лады парней, топаю к байку.
Поднимутся они еще не скоро. Если только кто-то не обнаружит. Но, судя по тому, что вписка полным ходом идет, разве что чудо случится.
Уработал я их неплохо, после таких ударов только в кино сразу на ноги встают.
А в реале — нифига.
Прячу в карман джинсов сверточек. Усмехаюсь.