Рыжая Соня и ветер бездны
Шрифт:
Внезапно вспыхнуло яркое сияние, озарившее все вокруг, но это была уже не пещера шамана, а осенний лес: голые стволы, покрытые светлой скользкой корой, тянули в разные стороны корявые ветви. Сиэри стояла среди зарослей на мокрых прелых листьях и чувствовала, как ее обнаженное тело окутывают влажные испарения.
Света солнца, да и самого неба она не видела — все скрывал густой светящийся туман, и в этом струящемся мареве взгляд мог проникнуть лишь за ближайшие два-три ствола, но там вновь громоздились деревья, протягивающие к женщине свои скрюченные лапы-ветви.
Она оглянулась,
«Где же она?» — Женщина поворачивала голову в разные стороны, но не различала ничего, кроме поблескивающих стволов.
Сиэри несмело сделала несколько шагов вперед, потом вернулась на прежнее место, как ей показалось, и вздрогнула — на прелой лиственной подстилке не оставалось следов ее босых ног.
— Ална! — громким шепотом попробовала окликнуть дочь Сиэри.
Ответом ей была тишина.
— Ална! Доченька! — повысила она голос, но густой и влажный туман поглотил ее слова, и женщине показалось, что ее крик не разносился Дальше, чем на несколько шагов.
— А-а-а-лна-а! — закричала женщина во всю силу своих легких и увидела, как светящийся туман слегка дрогнул под напором выдохнутого воздуха.
— …аал… наа…— чуть слышно донеслось откуда-то, и Сиэри не могла понять, то ли это откликнулась дочь, то ли просто эхо играет с ней.
Глава V
Женщина пошла вперед к тому месту, откуда ей послышался голос дочери. Сиэри отводила руками мокрые скользкие ветви, и они, возвращаясь на прежнее место, обдавали ее влажными брызгами. Ноги по щиколотку утопали в листве, иногда она чувствовала под босыми ступнями корень дерева или камешек, и их прикосновение отдавалось на мгновение во всем теле острым уколом.
Вновь и вновь женщина звала Алну, но, кроме глухого эха, не получала никакого ответа. Вскоре ей показалось, что туман рассеивается. Действительно, воздух вокруг нее стал как будто суше и прозрачнее. Сиэри сделала еще несколько шагов и внезапно вышла из окутывавшего ее марева, словно раздвинула занавес. Частокол стволов и сплетение ветвей остались позади, и ее глазам открылась большая поляна, противоположный край которой терялся за стеной светящегося тумана. Женщина пошла вперед, оглядываясь вокруг в поисках дочери. Поляна была абсолютно пуста.
— Ална!
Теперь отзвук был звонким и мгновенно возвращался к Сиэри. Женщина в страхе оглянулась назад, но она уже была не в состоянии определить то место, откуда вышла,— все укрыл светящийся плотный туман. Она вдруг почувствовала страшную усталость и в изнеможении опустилась на землю. Почва была сухой и твердой, как засохшая глина. Женщина безвольно сидела, чуть откинув назад голов,— она ощущала странное безразличие ко всему. Казалось, что туман, возведший вокруг нее колдовскую стену и пологом закрывший небо, подавлял любое желание и лишал сил.
Сколько времени прошло так, Сиэри не могла определить — жизнь остановилась в безмолвном и обездвиженном пространстве, однако шум, послышавшийся за пределами поляны, заставил ее вздрогнуть и насторожиться. Она вскочила на ноги и, поворачивая голову, пыталась сообразить, с какой стороны слышатся эти звуки.
Треньканье бубенцов и мерный стук напомнили ей удары бубна, и женщина вдруг вспомнила шамана и зачем она здесь очутилась. Вновь тоска по внезапно исчезнувшей дочери охватила все ее существо. Шум нарастал, к ударам бубна и звону колокольчиков прибавился непонятный топот — будто сквозь густую чащу пробиралось стадо оленей или каких-то других животных.
Звуки приближались, треск ломаемых ветвей стал более явственным, теперь, как показалось Сиэри, она могла различить и человеческую речь.
Вскоре женщина уже разбирала отдельные слова, что-то вроде «вперед!» и «давай!», но голоса звучали странно, и в каждой ноте звенел металл.
Сиэри казалось, что шум раздается прямо за ее спиной — так близко, что вот-вот должны появиться обладатели необычных голосов, до сих пор скрытые плотной завесой тумана. У нее не было сомнений — это не люди, а какие-то неведомые ей существа, и женщина вся сжалась в предчувствии чего-то страшного. То, что произошло в следующее мгновение, заставило ее похолодеть от неожиданности, гнетущего страха и абсолютной беспомощности.
Туман в одном месте рассеялся, образовав в светящейся завесе нечто вроде прохода. В мерцающем воздухе показался силуэт Алны.
— Ална! — вскричала Сиэри, прижав руки к груди.— Дочка!
Девочка не слышала ее слов. Она, медленно вращаясь, плыла по воздуху, раскинув руки и ноги. Глаза девочки были открыты, но совершенно безжизненны и тусклы. Ална парила на высоте двадцати локтей, и мать с ужасом наблюдала за ее полетом, каждое мгновение, ожидая, что девочка рухнет.
Ничего не видя, кроме дочери, она побежала и, споткнувшись, упала на землю. Тут же вскочила, но Ална, все так же вращаясь, вплыла в стену тумана и исчезла за ней. Не помня себя, мать кинулась следом, но, к ее ужасу, туман оказался плотным и податливым, словно сеть. Он на мгновение принял женщину, но тут же вытолкнул обратно.
Опустившись на колени, Сиэри завыла, как собака, потерявшая щенков. Она бросилась на землю и зарыдала от раздиравших ее душу тоски и страха. Внезапно раздался ужасающий треск, подобный отдаленному раскату грома. Сиэри опрокинуло навзничь, и она лежала, не в силах подняться или хотя бы присесть.
Из-за туманных стен на поляну выступили чудовища: полярный волк, серый медведь, буревестник, лисица, олень, вепрь, кобра, женщина-скорпион, львица с человеческой головой, кобылица и множество других, ни на что не похожих. Они зашагали, поползли, полетели к ней, окружая со всех сторон: их движения были неслышны — ни стука копыт, ни цоканья когтей, ни шороха крыльев.
Из плотно сомкнутых челюстей не вырывалось ни звука, а жуткие глаза уставились прямо на женщину. Она вся сжалась в комок, и только взгляд ее перебегал с одной морды на другую в ожидании неизбежного.
— Хватай ее! — вдруг закричала женщина с телом скорпиона, и сонм чудовищ набросился на Сиэри. Скользкие и сухие, мягкие и чешуйчатые лапы схватили женщину и подбросили вверх. Дыхание Сиэри прервалось, тело ее, описав дугу, неудержимо начало падать вниз, и она почувствовала, что вот-вот разобьется о твердую глину, однако упасть ей не дали.