Рыжая. Я не продаюсь
Шрифт:
Это лучший сон в моей жизни.
Когда я выдохлась, видения начали выцветать, сменились успокаивающей темнотой.
Не знаю, сколько я спала. Разбудила меня тихая невнятная ругань. Я открыла глаза и ошарашенно уставилась на мужчину, на плече которого я вольготно устроилась.
Ёж твою. Это было взаправду! С ума сойти.
— Проснулась? — шипящий тон не предвещал мне ничего хорошего.
Кнез говорил, что продажных не выносит… Вот вляпалась.
— Проснулась, — кивнула я.
И признавать себя виноватой в случившемся отказываюсь: сам согласился и сам к дивану тащил. Я была в таком состоянии, что меня и пол коридора устраивал.
— Ты соображаешь, что ты сделала?
Странный он всё-таки. Тон злющий, а будить не стал, ждал, и сейчас с плеча не сталкивает.
— Что?
Где моя одежда?
— Что?! — взвился кнез, но голоса опять-таки не повысил.
Рука, которой он меня обнимал за поясницу, напряглась, но боли кнез не причинил.
— Ты меня…
— А свои мозги где были? — вздохнула я.
Кнез осёкся.
Я тоже осеклась. Разговариваю с ним, как разговаривала бы дома. А ведь я не дома.
— Та-ак, — протянул он.
Вроде бы не угрожал, ничего плохого не сказал, не сделал, но стало жутковато. Кнез мягко отодвинул меня, огляделся и начал одеваться. Я решила последовать его примеру. Юбка нашлась на спинке дивана, топик — на полу.
Убраться бы восвояси, но что-то мне подсказывает, что кнез не отпустит.
— То есть ты не понимаешь? — вернулся он к разговору, когда застегнул на мундире последнюю пуговицу.
Не-а.
— Я всего лишь предложила…
Активно так предложила, запрыгнула на него, как обезьянка на пальму. И вцепилась.
— То есть ты считаешь, что я мог отказаться? — обманчиво ласково спросил он и ехидно выплюнул. — После того, как ты внушила мне желание через соприкосновение аур?
Я что?!
А ведь не врёт. Я не соображала, мне хотелось, чтобы он чувствовал то же, что и я, могла учудить.
Сильные пальцы цепко ухватили меня за подбородок, вынуждая поднять голову.
— Случайно получилось.
Чёрт, сглупила с перепугу и от неожиданности. Отпираться надо было: не знаю, не понимаю, ничего не делала. А с другой стороны — толку? Убедить, что ничего не было я точно не смогу.
— Случайно? Верю, — он согласился подозрительно легко. Не к добру. Так и оказалось. — С точки зрения закона, нет никакой разницы, было ментальное воздействие случайным или преднамеренным. Приговор всегда один. Казнь, причём немедленная.
А?! Скажите, что мне послышалось.
Мне стало страшно. До этого я боялась, да, но надеялась на лучшее, искала, как вывернуться. Сейчас рассчитывать не на что. Видела я местную стражу. Ради нищенки проводить расследование никто не будет. А и проведут? Воздействие-то было. Но скорее всего, судье будет достаточно слов кнеза. Казнят. Разве что перед казнью выбьют, где научилась и на ком применяла.
На глаза навернулись слёзы.
— Вот это лишнее, не плачь.
Хватка ослабла.
Я кивнула, всхлипнула. Я так устала. Едва мне кажется, что я начала справляться, как земля в очередной раз уходит из-под ног. Судья не маман, с ним не договориться. Я держалась, сколько могла, но слёзы потекли против воли. Чтобы не раздражать кнеза, уткнулась в подол.
— Я же сказал, не плачь.
От упрёка стало только хуже.
— Послушай…, - неожиданно кнез не рассердился, а сел рядом, обнял, и заговорил вполне доброжелательно. — Есть в законе лазейка.
Вместо облегчения пришла усталость. Теперь ещё и брюнету буду должна. Мало мне маман и ведьмы. Радоваться бы, что получила отсрочку, но сил не было. Зато слёзы течь перестали. Я чуть повернула голову, показывая, что внимательно слушаю.
— Я ведь кнез и, поскольку преступление ты совершила против меня, я имею право судить тебя лично. Не по королевскому закону.
— И?
— Для начала ты идёшь со мной.
Кнез поднялся, быстро пошёл к окну, сорвал штору и протянул мне. Видимо, вместо плаща. Я послушно закуталась, сделала шаг к двери, вспомнила про метку и остановилась.
— Я… я не могу пойти с вами.
Кнез стремительно развернулся. Разозлила-таки.
Разделявшие нас метры мужчина преодолел в одно мгновение. Я сжалась. Воспоминания, как стальная рука сжимает мне горло, никуда не делись. Ударит? Отдаст под суд на казнь? Колесование, четвертование. Картинки представлялись одна хуже другой. Я замерла перед кнезом как кролик перед удавом. Кажется, я сейчас опять расплачусь. Я ведь хотела сказать совсем не то, что сказала!
Не ударил. Ухватил за локоть, крепко, но не больно.
— Не советую спорить, девочка.
Я судорожно вздохнула.
— Я… я не спорю.
— Неужели? — со едкой наигранной насмешкой поразился кнез и приказал. — Идём.
Локоть он не отпускал, я по инерции прошла пару шагов, когда он потянул меня в сторону двери. Опомнилась.
— Я не не хочу, а не могу, — фраза получилась не на много удачнее предыдущей. Надо собраться и нормально объяснить.
Кнез, к счастью, остановился, снова развернул меня лицом к себе.
— То есть?
— Метка. Если я выйду из здания, то меня скрутит от боли и парализует.
Кнез ослабил хватку.
— Ещё раз.
Да хоть миллион!
— Целитель вживил мне под кожу… Я не знаю, как правильно называется. Выглядит, как сплющенная белая горошина. По ней могут отследить, где я нахожусь, а, если я выйду из здания, метка сама заработает. Вытащите, пожалуйста, и я пойду с вами, куда скажете.
— Какой целитель? — нахмурился кнез.
Откуда я знаю?
— Здешний. Чтобы я не сбежала.