Рыжая
Шрифт:
Мне хотелось фыркнуть. Она преувеличивает мои возможности. В прошлый раз мне пришлось выгнать Оливию из города, чтобы вернуть его. Но это известно только мне и Оливии. Что потребуется сделать на этот раз?
— Я не знаю, как. Я уже все перепробовала.
— Что мой сын ценит больше всего?
Я откинулась на спинку стула, когда официант принес наши салаты. Я дождалась, пока он уйдет и только потом ответила.
— Семью, — ответила я, ковыряясь вилкой в салате.
— Верно, — согласилась Люка. — Так дай ему ее.
Я замерла. Неужели она действительно имеет в виду то, что только что сказала?
—
— Дети сближают людей, — улыбнулась она. — Особенно, когда они отдаляются.
Несколько минут мы ели в тишине, а затем она снова заговорила.
— Тебе не следовало позволять ему нанимать ту женщину.
Я поперхнулась.
— Оливию? — уточнила я.
Люка кивнула.
— Да, Оливию. Она проблема. Всегда была. Прошлое должно оставаться в прошлом, Лия. Сделай то, что должна. Я полностью на твоей стороне.
Тогда я впервые задалась вопрос, как много Люка знает о тех месяцах, пока у Калеба была амнезия. Знает ли она что-нибудь о том времени, которое он провел с Оливией? Рассказал ли он ей?
Я отправилась домой, намереваясь поговорить с Калебом о детях, но не успела и рта раскрыть, как он сообщил мне, что переезжает обратно в свою квартиру.
— Ты бросаешь меня? — спросила я, не веря, что это на самом деле происходит. — Мы же были счастливы... до суда. Мы просто прекратили общаться, Калеб. Мы можем пойти к психологу.
— Ты была счастлива. Не уверен, что и я был.
— Так ты обманывал меня?
— Ты никогда не спрашивала, Лия. Ты закрывала глаза на то, что не желала замечать.
— Все из-за «Пренавена»? Из-за тех людей, что умерли?
Он поежился.
— Мне правда тяжело понять, почему ты приняла такое решение.
— Ты из-за этого переменил ко мне свое отношение?
Он холодно рассмеялся.
— Еще когда женился на тебе, я знал, что проблемы есть, — он вздохнул и выглядел при этом почти грустным. — Вся эта ситуация заставила меня самого посмотреть на себя другими глазами.
Я не понимаю. Мой отец манипулировал мной. Конечно, он понимал это. Что именно он подразумевал под «проблемами»?
Двадцать четыре часа спустя Калеб ушел.
Депрессия даже рядом не стояла, с тем, через что я прошла. Я потеряла отца, карьеру и мужа в течение года. Свернувшись калачиком, я рыдала несколько дней... недель. Но никто не пришел ко мне. Я пыталась дозвониться сестре, но она почти никогда не брала трубку. У Катин был новый ухажер и она просила не беспокоить ее, а моя мать переехала в наше летний домик в Мичигане сразу же по оглашению приговора.
Я позвонила Сэту. Хоть мне и не следовало делать этого.
Глава 33
Настоящее …
Я мучилась из-за звонка Кэш. Съела еще изюма в шоколаде. Снова смотрела Нэнси Грейс. Поискала в интернете картинки кошек со смешными подписями. Никто не знает, что они мне нравятся; это секрет. Но Сэм застукал меня.
— Серьезно?
Я закрыла ноутбук.
— Попробуй только кому-нибудь рассказать.
—
— У меня есть друзья, — настаиваю я. — И никто из них не читает, — я одурела от количества сахара в крови, потому хихикаю. Сэм приподнимает брови.
— И ты гордишься этим?
Я отворачиваюсь, прижимаю колени к груди. Нянь превращает все забавное в критику.
— Нет, Сэм, — вздыхаю я. А потом, подумав, добавляю, — Я много читала... в старшей школе.
— Космо?
Он складывает белье — он все время складывает белье.
— Ты никогда от этого не устаешь?
— Устаю. Но это моя работа.
О да.
— Я читала романы. Но потом появились занятия поинтереснее.
Я кладу в рот еще несколько изюминок и смотрю на экран телевизора, звук которого выключен. «Но потом появились занятия поинтереснее, а именно трахаться с мальчиками», хотела я сказать.
— Сэм?
— Хмммм?
— Что было в коробке, которую Оливия открыла на вечеринке в честь ее дня рождения?
Он встряхивает одеяльце и умело складывает его в маленький квадрат.
— Тебе какое дело?
— Что если она была от Калеба? — тихо спрашиваю я.
Сэм не смотрит на меня.
— Кэмми так и сказала, — говорит он. — Но я не знаю, что там было, так что не спрашивай.
Я запихнула в рот еще одну пригоршню изюма в шоколаде. Притворилась, что прикусила язык и выкрикнула «Ауч!», чтобы скрыть слезы, подступившие к глазам.
— Лия, — говорит он, — это нормально, если тебе больно. Ты должна сказать ему об этом. И кстати, если ты планируешь сделать карьеру в театре — лучше не делай этого.
— Зачем ему покупать ей подарок на день рождения?
Сэм не отвечает, и я снова мысленно возвращаюсь к Кэш. В голове как заезженная пластинка крутятся мысли:
Кэш... Калеб... Оливия... Кэш... Калеб... Оливия …
Последний раз я разговаривала с Кэш после суда. Увидев ее в списке свидетелей со стороны обвинения, Оливия провела впечатляющее расследование и выяснила, что Кэш внебрачный ребенок Чарльза Смита. Удивительно, но рассказывая мне об этом, Оливия явно не испытывала удовольствия. Даже сказала, что ей жаль. Целый день у меня кружилась голова, пока я пыталась собрать воедино все части головоломки, чтобы сложилась цельная картина. Не стала ничего рассказывать матери. Я ждала пока Оливия расскажет, кто является отцом Кэш во время перекрестного допроса, тем самым полностью дискредитируя ее показания. Я внимательно наблюдала за лицом матери, когда мой адвокат «бросила бомбу». На нем не отразилось никаких эмоций, и я поняла, что она знала. Знала, но все равно оставалась с ним. Обвинение было буквально раздавлено.