Рыжее (не)счастье Темного
Шрифт:
“А зверя то принцесса еще не выбрала”, – шептались стражники за ее спиной.
Ах, если бы только отец был бы жив, он бы ни за что не допустил этих сплетен. Те, кто должен был превозносить ее, словно гадюки, прыскали ядом и свежесобранной информацией о делах дворцовых.
Дверь в комнату распахнулась, и худенькая неуклюжая девица в белом чепце присела в неловком реверансе:
– Ее Величество королева Мадина ждет вас в саду, принцесса.
Я глубоко вздохнула. Матушка все никак не может оставить ту мысль, что Ириска мне не Пресветлым Йоном данная. Она
Дорожки в саду были усыпаны белыми лепестками цветущих деревьев. Мы шли неторопливо, вдыхая сладкий аромат цветов. Где-то в глубине густых зарослей громко запела птица. Песнь тут же подхватила другая. И вот уже хор тоненьких голосков заливается, чирикает, исполняя песню, известную только им.
– Ты стала взрослой, Астрид, – голос матушки оборвал птичью трель. В саду стало тихо.
– Урсула сказала то же самое, – ответила я.
Мать продолжала:
– Сегодня вечером у тебя начнется новая жизнь. Она будет полна невзгод и разочарований. Тот мир, – она кивнула в сторону высокого забора, за которым я еще ни разу не бывала, – жесток. Он не так хорош и прекрасен, как в сказках твоего отца. На каждом шагу там подстерегает опасность. Ложь, цинизм, алчность, зависть – лишь малая часть того, от чего мы так тщательно пытались тебя уберечь.
– Но ведь я теперь взрослая, правда?
Матушка сдержанно кивнула и, сжав губы, свернула на дорожку, ведущую к зверинцу.
– Пойми, Астрид, я хочу тебя защитить. Но теперь мне одной это не под силу, – ее голос дрогнул, надломился.
– Все эти годы ты неплохо справлялась, – равнодушно ответила я.
Мы уже давно не были так близки, как раньше. С момента появления Ириски мать отдалилась. Сделалась чужой, недосягаемой. Как не пыталась я тянуться к ней, все мои попытки были заведомо обречены на провал. Я смирилась. Свыклась. Теперь ее боль не отзывалась в моем сердце колючим отголоском.
– Мир изменчив.
– Как и люди, – ответила я, огибая клумбу, усыпанную ярко-желтыми цветами.
– Прежде чем ты вступишь во взрослую жизнь, Астрид, – она замерла и устремила ясный взгляд серых глаз на меня, – я должна быть уверена, что ты будешь под надежной защитой.
– Дворец по-прежнему будет моим домом, а эти стены крепостью, – отозвалась я, с тоской глядя на скамейку из белого мрамора под сенью яблони. Когда я сидела на ней рядом с отцом, она казалась мне гораздо больше.
Матушка молча продолжила путь, оставив мои слова без внимания. Ее черное платье шлейфом вилось следом.
– Во время последнего визита герцога и его семьи мы заключили соглашение.
Услышанное не было мне в диковинку. Матушка постоянно вела переговоры с влиятельными людьми, с целью укрепления нашего положения. Влияние нашего дома росло, а вместе с ним и доходы.
– Через полгода, – продолжала она, – как только маркиз прибудет в город, ты станешь его женой.
– Что? – кровь отхлынула от лица. – Ты продала меня этому хладнокровному?
– Нет, Астрид, – голос матери был резок. – Со временем ты поймешь, почему я была вынуждена так поступить.
Пойму? Она издевается надо мной? Зная мою неприязнь к этому слизняку, она дарует ему полную власть надо мной.
– Он силен и сможет защитить тебя в тот момент, когда меня не окажется рядом, – добавила она, толкнув тонкой рукой кованую калитку, ведущую к зверинцу.
Я покачала головой и по щеке покатилась слезинка, сорвалась и потерялась среди изумрудной травы. Подобрав юбку, я стремглав бросилась прочь отсюда. Не видеть, не слышать, не чувствовать – вот о чем я сейчас мечтала.
– Астрид, – снова этот приказной тон. – Остановись. Мы должны посетить зверинец, ведь сегодня особенный день.
Нет, я не готова вернуться. С равнодушием я еще могла смириться, но с предательством – никогда.
Словно ураган я поднялась на крыльцо, миновала холл и по широкой лестнице поднялась на второй этаж. Пушистые ковры позволяли ступать бесшумно. Из-за приоткрытой двери выглянула рыжая мордочка. Тряхнув носом, она снова скрылась в комнате.
Я тыльной стороной руки вытерла влажные от слез глаза и, войдя внутрь, притворила за собой дверь.
Кабинет королевы Мадины был просторным. Высокие потолки, украшенные лепниной, панорамное окно, с распахнутой двустворчатой дверью на балкон, откуда открывался прекрасный вид на благоухающий сад. Домики горожан отсюда казались маленькими, игрушечными, ненастоящими. Их алые крыши робко выглядывали из-за высокого забора.
Ириска постучала когтистой лапкой по закрытому ящику стола. Там матушка хранила все самые важные и ценные документы. Соглашение о том, что в скором времени я перестану принадлежать самой себе, наверняка было там. Осталось отыскать ключ.
Я осмотрела все полки, доверху начиненные документацией, открыла каждый небольшой ящичек комода, заглянула в камин, который отец, будучи хозяином кабинета, зажигал всего один раз.
…В тот вечер я сидела у него на коленях. Ириска устроилась подле наших ног. Она успела задремать, а я все еще продолжала сопротивляться навалившейся на меня дремоте.
Отец встал, чтобы помещать угли и мне пришлось покинуть столь излюбленное место. Я расположилась на пушистом ковре рядом с лисой, подобрав под себя колени. Ириска зевнула и уткнулась в мою ладонь прохладным носом. Я засмеялась и, расправив белоснежную сорочку, поднялась на ноги.
В комнате пахло корицей и апельсинами, а еще чем-то пряным. Я жадно втянула воздух и закружилась по комнате. Диван, стеллажи, письменный стол – все стало расплывчатым, потеряло привычные очертания. Предметы водили вокруг меня хоровод.
– Осторожно, малышка, – голос отца спокойный, ровный, бархатный, – ты можешь упасть.
– Не могу, – ответила я, замерев на мгновение. Уже в следующую секунду я шла по узкой полоске дощатого пола, что выглядывала между двух мягких ковров. – Смотри, – крикнула я, силясь удержать равновесие. Для восьмилетней девочки, получалось вполне не плохо.