Рыжее пророчество
Шрифт:
– …какие у вас замечательные пирожки с визигой! – выдал Азнавур и одарил своей лучезарной улыбкой Кузьминичну.
– Так ты и не ел-то их совсем! – всполошилась старая нянька, сияя, словно начищенный самовар в солнечный день.
– Много есть вредно, – тут же отозвался Азнавур, – а изумительный вкус можно прочувствовать и после одного-единственного пирожка.
Интересно, и как это можно почувствовать его вкус? Да один пирожок проскакивает вообще незамеченным! Вот пяток или десяток – это да, тут все почувствуешь как надо.
– А вы, девчонки, так и сияете, – обратился Азнавур к дочкам, – словно маленькие солнышки.
Сияют-то они сияют, но, в отличие от всех остальных, они тебя не любят, так же как и я. Не
– Я вам в следующий раз обязательно леденцов принесу, на палочке.
– Не надо, – хмыкнула Лучезара.
– Почему? – искренне удивился Азнавур.
– Вы же сами говорили, что много есть, вредно, – ехидненько заметила Василина.
Ай, молодцы девчонки. Сразу видно, моя школа. И не нагрубили, и послали. А вот Азнавур, судя по всему, растерялся. Взгляд как-то заметался по горнице и вдруг остановился на Селистене. Улыбочка опять проявилась на его лице, и тонкой рукой он поправил и без того идеально уложенные волосы. Так, а вот теперь пора вмешаться! Сейчас он начнет моей Селистенке комплименты говорить, а мне их придется слушать. Ну нет, не будет такого. У нее есть законный муж, вот от него комплименты пусть и получает. Останемся наедине, я не меньше десятка наговорю, и не хуже, чем этот хлыщ.
– Азнавурчик, а ты мое задание-то выполнил? – поинтересовался я, выуживая из вазы ярко-красное яблоко.
– Какое, Даромир Серафимович?
– Как же? – картинно удивился я. – Еще вчера просил тебя внести в отдельный реестр все знатные фамилии города.
– А зачем? – хмуро заметил Антип.
– Будем на боярские телеги особые отметины ставить, дабы простой люд сразу видел, что слуги народа едут, – не моргнув глазом наплел я полнейшую ерунду. – Чтобы заранее место на дороге уступали и шапки загодя могли снять.
– Я… – промямлил ошалевший Азнавур и вдруг решительно махнул рукой. – Я к утру приготовлю!
– Да ладно, что ж я, зверь какой, можешь к обеду сделать, – смилостивился я.
Мой намек он воспринял правильно и тут же встал из-за стола.
– Большое спасибо этому дому, – благостно огласил Азнавур и эффектно поклонился. – Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, и потому разрешите откланяться.
Нет чтобы просто сказать: спасибо, до свидания, а он тут такую речь толкнул.
– Посиди еще, – попыталась вмешаться Кузьминична.
– Спасибо большое, но мне действительно пора.
Азнавур еще раз поклонился и быстро покинул трапезную. Как только дверь за ним закрылась, раздался троекратный крик:
– Даромир!
Как вы догадались, это хором выразили свое возмущение Антип, Кузьминична и Селистена.
– А что Даромир? – удивился я. – Парень не выполнил задание и пошел исправляться.
– Ты его практически выставил! – возмутилась Кузьминична.
– Так воспитанные люди себя не ведут! – добавила свое веское слово моя женушка.
– Ты же боярин! – ни к селу ни к городу заметил Антип.
Я уже хотел было начать отбиваться от такого коллективного наезда, как неожиданно на мою сторону встали два маленьких, но решительных человечка.
– А нам кажется, что папа правильно сделал, – подала голосок Лучезара.
– У нас семейный ужин, а он не из нашей семьи, – резонно заметила Василина.
Все присутствующие за столом резко замолчали и повернулись к девчонкам. Только я с умиленной улыбкой, а остальные с возмущением. И пока это немое возмущение не было переведено в словесную форму, я решил резко изменить сложившуюся ситуацию. Тем более что, помимо Азнавура, есть темы поважнее, по крайней мере для меня.
– Антип Иоаннович, так вы говорите, что ваша покойная жена и мама Селистены была великая колдунья?
Горница тут же наполнилась липкой, вязкой тишиной. Впрочем, тишина как раз в мои планы не входила, я рассчитывал на совершенно противоположную реакцию. Что ж, добавим немножко.
– А как ее звали? Может, я чего о ней слышал? У меня в «Кедровом скиту» по истории колдовства на Руси всегда был высший балл.
На этот раз тишина пропала из терема, словно ее и не было. Первым звуком, ее нарушившим, оказался скрежет зубов моего незабвенного тестя. Ну ничего, зубы у него крепкие, небось выдержат. Зато теперь ему даже в голову не придет устраивать мне публичную экзекуцию, сейчас он сам выступает в роли жертвы.
– Да, папа, действительно! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, заметила Селистена и принялась буравить огненным взором своего отца. – Рассказывай, кем была моя мать!
– Но, Селистена… – начал было отпираться Антип, но рыжая дочурка была непреклонна.
– И почему ты никогда о ней не говорил? – продолжала бушевать она. – Я должна знать о ней все!
Вот так. Жалко, конечно, тестя, но, с другой стороны, не надо было наезжать на меня. Не рой другому яму, сам в нее навернешься и костей не соберешь. А вот дальше мне было уже неинтересно. Напор, с которым накинулась на него Селистена, впечатлял, но, исходя из богатого личного опыта, с твердой уверенностью могу сказать, что сегодня Антип устоит. Однако вся эта буря не пройдет бесследно, и завтра справиться с ним будет значительно легче. А раз так, то мне уже вполне можно покинуть трапезную. В одну руку я взял запечатанный пергамент, другой ловко стянул со стола непочатый кувшин медовухи и со всем этим грузом отправился в свой рабочий кабинет. Задремавшие было собаки тут же вскочили и привычно потрусили за мной. Уж они-то прекрасно знали, что мой кабинет – самое спокойное место в доме. И только в дверях я задержался на мгновение и еле заметно щелкнул пальцами. В ту же секунду перед моими рыжими лисятами появилось массивное блюдо с пирожными. Как-никак они не побоялись стать на мою защиту, а такая правильная жизненная позиция должна быть вознаграждена.
Терем у Антипа был огромный даже по меркам Кипеж-града, но когда поднялся животрепещущий вопрос об оборудовании моего рабочего кабинета, подходящее помещение найти оказалось очень даже непросто. Главным критерием выбора была близость к спальне, к трапезной, к кладовой, а также наличие большого окна, выходящего на тихую сторону.
Совместить все эти требования удалось, только переселив Кузьминичну, разобрав одну из стенок и прорубив новое окно. Старая нянька на пару с Антипом были вне себя от ярости, но перечить мне не стали. Это ведь не баловство было, а государственная необходимость. Уж коли заставили меня всякой ерундой заниматься, так должны обеспечить всем необходимым для этого процесса.
Ко всему прочему могу заметить, что Антип еще легко отделался. Князю Бодуну пришлось пойти на значительно более масштабную перепланировку дворца, чтобы угодить моему изысканному вкусу. В глубине души я надеялся, что князь пошлет меня куда подальше и я просто вынужден буду сложить с себя все полномочия. Куда там! Все требования были выполнены, а огромная боярская шапка (кстати, жутко неудобная!) осталась со мной.
К внутреннему убранству своего кабинета я также подошел со всей основательностью. Предложение Антипа поставить стол и стул в углу, а по бокам расставить лавки да сундуки мною было отклонено в категорической форме как абсолютно для меня неприемлемое. Я давно планировал провести реформу государственной власти и начать решил с себя. Именно поэтому в центре моего рабочего кабинета появился ажурный резной столик, а вокруг него вольготно разместились пара кресел и чудесный удобный диван. В угол вписался небольшой комодик, содержимое которого примерно поровну делили пергаменты со службы и коллекция кубков (мое новое увлечение). Первые полагались мне по статусу, а последние помогали с достоинством этот самый статус вынести.