Рыжее пророчество
Шрифт:
– Докладывайте, – тут же отозвался Антип, на радостях залпом осушив кубок медовухи.
– Так помощник прибыл, – зычным голосом гаркнул Фрол.
– С донесением от князя, – поддержал брата Федор.
– Мой помощник? – чисто для проформы уточнил премьер-боярин.
– Нет, не ваш, – словно извиняясь, ответил Фрол. – Даромира Серафимовича!
Не могу сказать, что я был в восторге от услышанного, скорее наоборот. Причем причин для такой моей реакции было как минимум три. Первая – это то, что Антип на этот раз, несомненно, выкрутился и допрос с пристрастием придется отложить. Вторая – это, конечно, послание
– Пусть заходит, раз пришел, – выдавил я из себя и тут же поймал как минимум три осуждающих взгляда.
– Дык он уже тут, – отозвался Фрол.
Спустя мгновение, словно иллюстрация к словам ратника, в горницу вошел мой помощник.
– Здравия всем присутствующим! – раздался приятный голос– Прошу прощения, что мешаю вашей трапезе, но дело действительно срочное. Князь хотел лично Даромиру Серафимовичу все рассказать, а он уже со службы домой отправился…
Еще три осуждающих взгляда: Антипа, Кузьминичны и, самое обидное, Селистены. Если так будет продолжаться, мое семейство во мне дыру прожжет. Ну да, устал вкалывать на благо Родины, отпросился сам у себя и ушел со службы на часок пораньше. Так чего шум поднимать, дело-то житейское.
– Так вот князь Бодун продиктовал мне свои мысли о благоустройстве города и велел передать пергамент вам, боярин, чтобы вы смогли за ночь их обдумать и утром высказать свои соображения на этот счет.:.
Ага, сейчас, разбежался. Князь решил на ночь глядя в государственного деятеля поиграть, а я своего законного отдыха должен лишаться? Держи карман шире! Ладно, завтра поутру просмотрю за завтраком, а уж свои соображения я могу вообще без подготовки вывалить, благо опыт имеется огромный языком молоть.
– …вот я и решил, раз дело срочное, княжеское, позволить себе побеспокоить вас.
С этими словами мой помощник вежливо поклонился и смиренно замолчал. Впрочем, тишина была совсем недолгой, ситуацию решил взять в свои руки Антип.
– Азнавур, дорогой, как я рад тебя видеть! Чего стоишь в дверях? Проходи, садись, – выдал премьер-боярин и жестом указал на свободный стул.
«Дорогой», «рад видеть»… Да я за все эти годы таких слов он него не слыхал, а этого самого Азнавура тестюшка постоянно так встречает.
– Давненько тебя не было видно, – подключилась Кузьминична, и в мгновение ока «а столе появились чистая тарелка и приборы.
Старая нянька прямо-таки засияла при виде моего помощника, даже не пытаясь скрыть свою радость. Антип так же приветливо улыбался в усы. И даже Селистена, несмотря на прерванный весьма важный разговор, не смогла удержаться и еле заметно расправила уголки губ. И это при живом-то муже!
– Чего не садишься-то? – удивился премьер-боярин, видя, что посланник князя в нерешительности продолжает мяться у порога.
– Так не положено мне, – густо покраснев (тоже мне красна девица!), отозвался Азнавур. – Субординация.
– Даромир! – обратились ко мне хором Антип, Селистена и Кузьминична. Такого единодушия я что-то не припомню у этой троицы, надо будет записать где-нибудь. Хорошо еще, что Лучезара с Василиной в этом празднике жизни не участвуют, а то совсем тяжко пришлось бы.
– Да ладно, чего там, – сдался я под напором домашних, – проходи, садись.
Азнавур великодушно позволил себя уговорить и, передав мне пергамент, расположился за столом.
– Мне неловко признаться, но я очень люблю бывать у вас в гостях, – скромно потупился мой помощничек, тем самым вызвав целый поток радости у моих домочадцев.
– Да что ты, Азнавур, нам тоже…
– Мы также…
Тьфу, даже смотреть противно! Все мое семейство просто без ума от вежливого, культурного, образованного, опрятного, отзывчивого Азнавурчика. Впрочем, этих эпитетов можно добавить еще десятка два. И мало того что Антип с Кузьминичной (Селистена не решается) постоянно сюсюкаются с ним, так еще имеют наглость ставить его мне в пример! Мол, именно таким должен быть образец молодого человека. Один раз Антип даже выдал фразу, что, мол, если бы я был хоть немного похож на него, то это значительно упрочило и улучшило наши с ним отношения. И это после того, что я для него сделал!
Ладно, пока этот насквозь положительный пример прогрессивной молодежи охмуряет моих домочадцев, я вам быстренько поведаю, откуда он появился в моей жизни.
Примерно год назад, когда коварный план Антипа полностью удался и я уже вовсю вкалывал в боярской думе, вдруг узнал, что какого-то молодца за нелепую кражу какой-то побрякушки собираются казнить. Видите ли, в свое время приняли такой закон, что вора, ежели его застукали на месте преступления, непременно нужно укоротить на голову, причем при всем честном народе, чтобы другим неповадно было.
Действие этого самого закона я когда-то чуть было не испытал на своей шкуре (то есть шее), и тоже по нелепому стечению обстоятельств. И если я тогда благодаря колдовству, превращениям и личному героизму выкрутился, то молодцу повторить мой подвиг вряд ли бы удалось. Именно поэтому я решил самолично разобраться в случившемся и отправился в темницу на встречу с задержанным горе-воришкой.
Темница меня встретила как родного. Не в том смысле, что меня опять кинули за решетку, а в том, что я там уже неоднократно бывал (а что вы хотите? Бурная молодость, знаете ли). Но на этот раз я вошел туда не под конвоем, а наоборот, облеченный властью и в ненавистной бобровой шапке, которую из-за низких потолков пришлось тащить под мышкой. Узник встретил меня настороженно, впрочем, чего еще было ждать от человека, приговоренного к смертной казни. Однако после того как я рассказал, что тоже когда-то начал свои похождения в Кипеж-граде именно с этой самой камеры, он расслабился, и разговор потек сам собой.
Азнавур – так звали моего нового знакомого. Роста он был высокого, волосы длинные, черные, схваченные на затылке в хвост. Черты лица, на мой взгляд, были слишком утонченные, но довольно миловидные.
Оказалось, что еще сызмальства батюшка направил его на обучение в какой-то шибко мудреный заграничный город. Отучиться-то он там отучился, но вот, когда вернулся, узнал, что его отца погубили лихие люди. Дом, имущество пошло по ветру, и оказалось, что никому он, собственно, и не нужен. Перебрался в город и в первый же день в одной из лавок на базаре увидел золотую цепь, как две капли похожую на ту, что носил на шее его отец. Денег у него не было, а упускать дорогую сердцу вещь не хотелось. И он не нашел ничего лучшего, как попытаться украсть ее. Дальше просто – стража, скорый суд и темница.