Рыжее знамя упрямства (сборник)
Шрифт:
Теперь, конечно, никто из правителей других планет не пытался предъявлять права на планету Дракуэль. Ого, попробовали бы! Во-первых, была законная королева, а во-вторых, была премьер-министр Серафима Маркеловна Эскалоп, которая стоила целой армии…
И все пошло как прежде. Королевских забот у Прошки было не много, поэтому она, как и раньше, жила на Дзымбе и удирала из дворца, чтобы поиграть с ребятами в парке или навестить приятелей на соседних планетах. Ее папа с помощниками никак не мог закончить опыты с нитями пространства-времени, поэтому приходилось путешествовать по старинке, на космическом челноке.
Да, вот еще что! Котенок Мявкус и дракозленок Гриша стали большими друзьями и постоянно просились в гости друг к другу. Приходилось возить…
Уф… Как говорят в английском парламенте, я кончил, леди и джентльмены… – Игорь откинулся в траву.
"Леди и джентльмены" благодарно и уважительно молчали. Они понимали, что отныне сказка про Дракуэль станет частью отрядной жизни. Понимали даже те, кто слушал сказку не с начала, а лишь сегодня: флаг-капитан Рома Вострецов и прижавшийся к его боку Орешек, и вернувшийся издалека Жек Тюменцев, и не поехавший в Скальную Гряду Владик Казанцев… Знали это и взрослые командиры – Каховский, Корнеич, Кинтель, Салазкин. Как им было не знать! Они давно научились чуять настроения своего "народа"…
Когда помолчали достаточно долго, Рыжик прошептал:
– Только про Искора непонятно. Что с ним сделалось дальше? – Он обращался к Словко, но шепот был громкий, и услышали все.
– Это пока никому не понятно, – слегка виновато объяснил Игорь. – Потому что время еще не пришло…
Помолчали опять. И Словко ощутил, что у него родилась идея, просится наружу:
– Люди, у меня предложение! Отныне пусть Сосновый мыс называется мысом Дракуэль!.. Для других, он конечно, останется Сосновым, а мы на нашей карте напишем новое название! А? Называем же мы Шаманом остров, который для всех "Каменный"! Вот и тут…
– Идея – блеск! – тут же откликнулся Игорь и сел. – Кто "за"?
Все, конечно, были "за"! Крикнули "ура!", вскинули руки. Только Мастер и Маргарита с Лешкой Яновым завалились на спину и вместо рук подняли правые ноги, но это все равно считалось.
А потом все стояли на берегу и смотрели, как из-за черного зубчатого леса выползает горбушка рыжей Луны. Она выползала долго, становилась все больше, даже страшновато сделалось: какая громадная! И когда она выбралась в серовато-синее небо наполовину, показалось, будто светящаяся круглая гора выросла над колючими еловыми макушками…
А потом над лесом повис полный красноватый диск. Да нет, не диск, а шар очень близкой планеты! На нем отчетливо были различимы темные пятна равнин и светлые цепи хребтов.
Какое там "больше в полтора раза"! Луна казалась крупнее обычной в десять раз! От нее веяло космосом, тайнами, теплом разогретых скал.
– Я вижу кратеры, – сказал Ваня Лавочкин. И никто не заспорил с ним. Возможно, и в самом деле видит, у художников особое
– Рома, а она не свалится на нас? – тихонько, но слышно для каждого, спросил Орешек.
– Может, и свалится, – "утешил" Ромка. – Ну и что? Мы ее встретим на подлете, отпихнем руками и ногами обратно на орбиту. Нас вон сколько… А на всей Земле еще больше…
Черная точка в медленном полете прошла поперек лунного шара. Видимо, ночная птица. Но Жек шепнул Словко и Рыжику:
– Это космический челнок в пути на Дракуэль…
Рыжик поправил на себе барабан (с которым не расставался), сделал шаг вперед и заиграл. Это был не марш, не торжественный сигнал, а разговор барабанщика с удивительной Луной, со сказочной ночью, с друзьями. Вообще с жизнью… Никто, кроме Рыжика, не знал слов, которые выговаривали палочки. И все же его негромкая токката была понятна всем. Рыжик играл долго, ласковый ритм барабана вплетался в ткань лунной сказки, сделался частью удивительной ночи на мысе Дракуэль…
Наконец вернулись к костру. Луна была видна и отсюда. Она заметно приподнялась над горизонтам, стала чуть поменьше, но все равно оставалась большущей. На нее продолжали посматривать…
Никому не хотелось укладываться в спальниках под навесами. Одни притащили спальники сюда, на костровую площадку, другие сидели просто так, прислонившись плечами друг к другу. Орешек уснул, положив голову Ромке на колени. Полинка задремала под боком у Ксени.
Словко спросил:
– Сергей Владимирович, а это вот… такая луна… она тоже предсказана календарями? – Он слышал про хитрости календарей от Салазкина.
– Разумеется! – оживился Каховский. – Ими предсказано много всего. Кстати, немало хорошего… Даня, вы не прихватили гитару?
– Забыли, – с досадой отозвался Корнеич. – Ладно, прихватим в Скальную Гряду. Ты ведь заглянешь туда?
– Обязательно, – сказал Каховский.
– Корнеич, а ты разве поедешь? – удивился Кинтель. – Говорил, что отпуск кончается…
– Это была версия для Аиды. А вообще-то неделя еще есть. Тем более, что музейный совет сумел отстоять перед "Комкулем" и епархией наш особняк на Княжеской. Одной проблемой меньше…– И Корнеич беззаботно лег навзничь.
К нему, волоча барабан, подполз на четвереньках Рыжик.
– Корнеич, можно я пойду на берег, побарабаню еще? Я тихонько…
– Иди, конечно, Рыжик. Только не исчезай из вида.
– Нет, я недалеко, вон там…
Он ушел шагов за тридцать, к отливающей перламутром воде. От луны раскаталась по озеру широкая медная дорожка, и Рыжик оказался как раз на фоне этого рассыпчатого света. Наклонил к плечу голову, развел остро торчащие локти и заиграл. Опять это был разговор барабанщика с обнимающей душу сказочной ночью…
Каховский придвинулся к лежащему Корнеичу. Сказал и ему, и всем, кто был рядом:
– Я вспомнил книжку про Винни-Пуха, любимая была в детстве. Ее финал… В точности не помню, но смысл такой: "Сколько бы лет ни прошло, что бы там ни случилось в жизни, а в этом лесу маленький мальчик всегда будет играть со своим плюшевым медведем…" И сейчас подумалось в тональности этой сказки: "Пусть проходит время и трясут планету всякие события, а на мысе Дракуэль мальчик Рыжик лунными летними ночами всегда будет играть на своем барабане…"