Рыжий вперед. Продолжение.
Шрифт:
– Кадет! Ко мне! – Ломким баском выдал один из пришедших.
Интересно, кого он назвал кадетом? Нас тут тридцать человек без погон, так что…
– Оглох? – Третьекурсник скользнул к парню с повязкой дневального и отвесил ему леща. – Смирно команду подать надо! При появлении старшего по званию, ты кадет, должен в голос подать команду смирно! Ну?
– Руки убрал, пацан. – Вот чего меня понесло? – Пока самому не влетело, старший по званию.
–Что?! Смирно, кадет! – Крикливый юнкер дернулся, но был остановлен другим парнем, с широкой полосой на курсантском погоне.
– Погоди, Семен. Дай гляну на смельчака.
Парень был раза в два шире меня и на две головы выше, он тут только железо таскал что ли? Кулаки с мою голову! Вот только все равно я считал его несмышленым юнцом, пыжащимся перед сверстниками.
– Ты что-то сказал, кадет?
– Я сказал. – Голос дал петуха и меня бросило в жар. – Руки не распускать.
– А то что? – Голос у третьекурсника был насмешливый, но в глазах веселья не было. – Ударишь старшего по званию?
– Когда у вас воспитательный процесс проходит? После отбоя? Вот тогда и приходите. – Развернулся к дневальному. – Запомни, здесь наше расположение и чужим тут делать нечего. Увидишь таких, объявляй тревогу, а если хоть пальцем тронут, бей в ответ, ты при исполнении.
– Ух ты! Устав почитал, да? После отбоя в умывальне! – Крикливый снова дернулся было ко мне, но был остановлен насмешливым взглядом своего вожака. – Не дай Бог не придешь! Все узнают какое ты сыкло!
Когда двери закрылись, ко мне подошел дневальный, которому прилетел подзатыльник.
– Ты чего в драку лезешь? Без тебя бы разобрался! – Парень смерил меня взглядом. – Командуешь тут. После отбоя получишь, тогда посмотрим как запоешь.
Честно говоря, меня несколько удивило такое отношение к произошедшему. Пожал плечами и пошел к своему месту. До вечерней поверки и отбоя время есть, надо освежить в памяти знания по предметам, а то это Леша экзамены сдавал, а не я. Учебники стояли на полочке, все что понадобится на первое полугодие уже лежало в тумбочке, считай армейский порядок. Открыл учебник литературы, да… Вот уж точно, судьба! Роман Достоевского «Преступление и наказание», путь героя… Захлопнул и сунул обратно, буду к вечерней поверке готовиться.
После отбоя, буквально стоило дежурному сдать рапорт и назначенный ответственным офицер ушел, в дверях появился рослый парень.
– Эй, кадеты! Бегом в умывальню, десять секунд на все!
Ну, в умывальню, значит в умывальню. Прихватил полотенце с мылом, мы же в умывальню идем? Зашел практически последним из сослуживцев, неуверенной толпой собравшихся у стены. Напротив расположились рослые, тренированные парни, на пару голов точно выше любого из нас.
– Слушайте сюда, кадетки! Цуг, это традиция! Зарубите себе на носу!
– Ага! Вот и самый борзый явился! – Вперед вылез крикливый третьекурсник.
Вот он почему-то был не таким крупным и вроде даже ниже ростом. Остальные как из одного инкубатора, квадратные, а этот… кость что ли тонкая?
– Что, сдрейфил? Чего молчишь, кадетик?
– Жду когда ты орать закончишь. Вы чего сюда приперлись? Мораль читать? Так мне это не интересно. Если все же решили подраться, то сначала правила расскажи, ну и начнем, спать очень охота.
– Правила?! Ах ты… – На плечо ему легла широкая ладонь и парень чуть успокоился. – Убийство карается смертью, не калечить, глаза и яйца не трогать, все понятно? Тогда ты…
Мы все, что только поступившие, что третий курс, были в трусах и майках, да тапочки на босу ногу. Точнее все, кроме меня, мои тапочки стояли у койки. Поэтому удар пяткой в челюсть снизу провел не ерзая ногами в попытках скинуть тапочек. Челюсть паренька звонко хрустнула, глаза его закатились и тело плашмя упало на руки стоявших позади. Свистнуло полотенце с затянутым узлом на конце, кусок мыла в узле придал дополнительную энергию. Пошла потеха!!! Ну, конечно, что могут подростки весом под пятьдесят против молодых мужчин массой за девяносто? Пусть нас было больше, но в драку ведь не все полезли. Полотенце вырвали на третьем или четвертом ударе, пришлось уворачиваться и во всю напрягать хилые мышцы, пытаясь точечными ударами вырубать нападавших. Сколько на моем счету? Трое, четверо? Дальше все закончилось. Закончилась выносливость, закончилась сила, прервалось дыхание, меня просто свалили и уже не дали подняться.
– Отставить! Разошлись! – Рев команды прекратил избиение. – Кадеты к умывальникам! Юнкера к стене!
В дверях застыли двое, в спортивных костюмах с пятью полосками. Одним глазом удалось таки их рассмотреть, второй заплыл до изумления.
– Вот, Савелий Игоревич, все таки не стоило так рано позволять трешкам вольности. Воспитывать их и воспитывать.
– Михаил Юрьевич, вы несколько предвзяты. Вспомните свое посвящение, какой фингал вы тогда заработали!
Эта парочка весело обсуждала произошедшее, совершенно игнорируя кровоподтеки и разбитые лица. Наконец они подошли к здоровяку, приходившему к нам с двумя подручными днем.
– Геннадий Макарович, что произошло? Докладывайте.
– Виноват, Михаил Юрьевич! Собрали кадетов чтобы объяснить им традиции училища, что такое цуг, и переусердствовали.
– Переусердствовали? По моему это не так называется. У кадетов трое крепко избитых, но на ногах стоят, а вот среди юнкеров потери! – Парень кивнул на повисших на руках сокурсников. – Чем это их?
– Да вон тот полотенце связал и мыло в него сунул, еще и ногами дерется… – Здоровяк замялся. – Да не собирались мы никого бить! Так, попугать…
– Замечательно! Господа кадеты, на сегодня все, отбой! Пострадавшие в лазарет, дежурные целители в курсе. Если денег на оплату нет, вам откроют кредит.
Парочка пятикурсников еще раз всех осмотрела и степенно удалилась, оставив нас стоять в умывальне.
– Пошли, кадеты, покажем где лазарет. – Геннадий ухмыльнулся. – Традиция есть традиция! Первый вечер в училище нужно провести в лазарете!
Как не странно, но последствий никаких не наступило. Офицеры лишь хмыкали при взгляде на наши рожи, да улыбались, продолжая вдалбливать в подростков основы дисциплины. Третий курс как-то незаметно обосновался в нашем расположении, тут же принявшись учить жизни кадетов. Теперь это просто были старшие пацаны, с гордостью демонстрирующие перед молодежью свои достижения и награды. Подростки всегда тянутся к старшим, тут и без цуга было бы так же. За два месяца до присяги, каждый кадет имел над собой юнкера к которому мог обратиться по любому поводу. В сотне у нас было похожее, дядьки следили за молодыми, но там все почитай родичи…
– Рыжий! Рысью в каптерку! – Длинный юнкер Антон Викторович, нашел меня взглядом. – Парадку примерять!
Рыжий это я, в больнице видел себя в зеркале, но тогда белый был, в бинтах. Бинты и гипс сняли, стриженый был, а в училище волосы отросли, на сантиметр всего, но оказалось…
– Рыжий! Твою дивизию! Сколько тебя ждать?
глава третья
Плац перед училищем заполнен народом, застыли в строю офицеры и юнкера, тянутся до дрожи в ногах кадеты. Сегодня присяга! На специально возведенной трибуне генералы и адмиралы, цвет высшего общества и чуть в стороне, на отдельной трибуне, возвышающейся над плацем, августейшая семья. Училище, основанное великим князем Михаилом, все так же патронирует один из августейших, сын императора Владимира Алексеевича Андрей Владимирович. Вон он на трибуне рядом с отцом, в мундире выпускника училища, о чем-то со смехом вещает дамам.