Шрифт:
Я живу вдвоем с котом в небольшой квартире. Мой брак не выдержал испытания всеобщей изоляцией. Банально, правда? Но не спешите с выводами.
Начну с того, что кота я потерял.
Конечно, мы никогда особо не ладили. Он жевал мои провода и раз в месяц или около того мог наложить свое добро там, где я обязательно на него наступал. В отместку я слегка (думаю, слегка,
«Макс, ты даже мусор вынести не можешь, чтобы не пялиться в этот дебильный телефон! Конечно, ты не заметил, как он выскользнул за тобой! И что с ним теперь?! Лежит окровавленным куском в шахте лифта?! Разодран бродячими собаками?! Стал ужином у бомжей?!! Да мало ли что!!! Тебе плевать на мои чувства! Ты прекрасно знал, как Лео был мне дорог! И ты! Его!! Потерял!!!!»
Ничего такого Лиза, конечно, не сказала. Я где-то читал, что рыжие люди – страстные. Огненные. Дурацкий стереотип.
Ты везде проверил? – лишь печально уточнила она, не отрывая взгляд от окна, возле которого стояла.
Все этажи обыскал и соседей обошел.
Как это – обошел? Нельзя же. – как будто заинтересовалась.
Через дверь спрашивал. Девчонка с шестого этажа предложила отдать попугая. Говорит, у нее все равно два младших брата есть, нам нужнее.
При намеке на отсутствие детей жена резко обернулась и внимательно на меня посмотрела.
– Отказался, конечно, – уточнил я, как будто оправдываясь. – А ковидная сначала наорала на меня, а потом разревелась. За проверяющих приняла. Из-за вас, говорит, меня весь дом ненавидит.
Неправда.
Я то же самое сказал, но без толку.
Так значит, Лео никто не видел?
Как будто растворился.
Он мог, —задумчиво произнесла жена. И ушла в спальню.
Спряталась в будуаре. Так мы называли уголок у окна, огороженный розовой ширмой. За ней стоял комод с зеркалом, а на нем – всякие женские штучки: флаконы, банки и другие вещицы. Некоторые казались мне странными. Маленький нож с позолоченной рукоятью, россыпь черных камней, сиреневая вода в колбе. На вопросы, зачем это все, Лиза загадочно улыбалась. В последнее время мне стало казаться, что я не так уж хорошо знаю жену.
Поищу на улице, – сказал я розовой ширме. Ответа не последовало. Натянув куртку, шапку и маску, я вышел в хмурый апрельский вечер – последний привет уходящей зимы.
Полицейский встретил ожидаемо:
Вернитесь домой, пожалуйста.
Да я быстро, только осмотрюсь!
Повторяю…
Понимаете, я кота потерял!
Он посмотрел на меня как на идиота.
– Вернитесь домой, или я буду вынужден применить силу, – пригрозил страж порядка. – Если увижу вашего кота, сообщу, – неожиданно мягко добавил он. – Как выглядит?
Светло-рыжий, пушистый, сейчас фото покажу, – я торопливо достал из кармана телефон, обрадованный, что подключу к поиску полицию. Хоть какая-то польза от оцепления.
И тут раздался женский крик. Боль, ужас и ярость одновременно. Мы задрали головы, чтобы посмотреть, откуда кричат, и тут же отскочили в разные стороны: на асфальт, между нами, тяжело шлепнулось тело. Мертвая летучая мышь с торчащим из груди ножом. Позолоченная рукоять красиво блестела на внезапно выглянувшем закатном солнце.
– Долбаные дети! – выругался полицейский.
Я в недоумении уставился на него.
– Совсем одурели! Утром вон ту бандуру с балкона скинули, – он указал на прислоненный к стене дома журнальный столик, – а теперь вот это! Отморозки мелкие!
Я не стал его разубеждать и пробормотав что-то про незаряженный телефон, спешно вернулся в дом. Не дожидаясь лифта, бегом преодолел четыре этажа по лестнице и ворвался в квартиру.
Из спальни доносился стон. Ширма валялась на полу, стул опрокинут, повсюду осколки флаконов и дурманно-сладкий аромат. Лиза сидела на коленях, согнувшись и одной рукой зажимая шею. На длинных рыжих волосах капли крови. Увидев меня, жена слабо подалась вперед и упала бы, не подхвати я ее в последний момент.
Конец ознакомительного фрагмента.