Ржевский 7

Афанасьев Семён

Хренасе. Я и не думал, что Мадина так умеет. И такие слова знает, точнее, употребляет.

— Почему Эмират лезет во внутреннюю семейную кухню Имперской княжны? — Настя внешне не переживает и этим продолжает пугать. — Ты не слишком ли далеко заходишь, басурманка? На территории нашей Империи?

Оба-на ещё раз. Вот это поворот в беседе.

Такого логического выверта я и вовсе не ожидал. Или у беременных баб фантазия расширяется так, что нам лишь позавидовать остаётся?

— Не приплетай виноград к колючке! — отмахивается супруга. — Я сейчас не хочу произвола

в адрес кровного родственника моего мужа, точка! И если помнишь, в ваших семейных распрях я всегда была на твоей стороне! — теперь неподдельно возмущается менталистка, которая зачем-то тычет пальцем в Ржевского-старшего. — А не на стороне этого старого козла, вспомни! Да ты бы знала, как я его, низменную и похотливую сволочь, побольше твоего ненавижу! — она только что не плюёт в сторону деда. — Это он моего мужа воспитывал, если что!

Хренасе. Кажется, я окончательно утратил понимание происходящего.

Оглядываюсь по сторонам в надежде сориентироваться. Тщетно.

— А-а-а-ха-ха-ха-ха! — с двуспальной кровати вполне определённого назначения (я по запаре только сейчас сообразил, какого именно) продолжает искренне и непринуждённо веселиться аль-Футаим.

Внося тем самым свою долю хаоса в сюрреализм происходящего.

— Блин, выперла жена мужика к чёртовой матери, — задвинув нервы подальше, принимаюсь хладнокровно анализировать вслух, загибая пальцы. — Он поначалу пытался что-то сгладить, как-то её удержать, но не справился, — с сочувствием смотрю на деда. — А жизнь без неё для него дальнейшего смысла не имеет, по целому ряду причин.

Трофим Барсуков приобретает вид необычайно задумчивый и на автомате кивает, подтверждая мои слова.

В глазах Анастасии безжизненный лёд резко куда-то испаряется и заменяется чем-то осмысленным, хотя и слегка горьковатым.

Слава тебе, господи, и оба-на ещё раз. Далия, неожиданно посерезнев на чужом траходроме, выбрасывает мне на пальцах, чтобы я продолжал без пауз.

Это на моей памяти первый раз, когда она в оперативной обстановке снисходит до целеуказания. Пожалуй, есть смысл послушаться — жена плохого не посоветует, а в этих теоретических и психологических изысканиях она — бог.

Проверено.

— Дальше этот выброшенный на улицу как собака мужик честно попытался погибнуть в первом попавшемся бою! — я и продолжаю без пауз (кстати, так оно и есть). — Не срослось: подоспели монахи, его раненого эвакуировали и выходили.

Перевести дух и искоса стрельнуть взглядом по присутствующим, что ли? Краем глаза улавливаю энергичную отрицательную жестикуляцию аль-Футаим.

Ладно, нет так нет.

— Там, то есть здесь, в обители, ему встречается другая дама. — Хлопаю по ближайшей стенке (чем больше сейчас мелких деталей, тем быстрее Настя отойдёт от своей неконструктивной и немотивированной оголтелой агрессии, показывает из-за чужих спин Далия. Если я верно понимаю).

— Ты книжки писать не пробовал? — делано удивляется Анастасия Барсукова.

— А что я не так сейчас сказал?! — побольше искреннего возмущения в голос. — Да ты его просто не понимала никогда! Вон, для тебя бл*ди — самое дорогое!

Рты

Шу и Мадины отчего-то начинают синхронно расплываться в идиотских улыбках.

Не обращать внимания на помехи. Гнуть свою линию. Аль-Футаим с кровати семафорит, что я всё делаю правильно.

— Мить, у тебя с головой всё в порядке?! — это Настя выдаёт уже искренне.

— Я своими ушами слышал! — подумаешь, орать я тоже умею. Пожалуй, даже погромче. — Все слышали! Ты вслух только что сказала!

— А вот теперь я не знаю, что тебе сказать, чтобы не обидеть. Ты реально такой… или притворяешься?

— Я не притворяюсь!

— Он не притворяется! — хихикает с кровати Далия в мою поддержку. — Он такой и есть, за это его и любим.

— И дед его далеко не ушёл, — фыркает Мадина несколько двусмысленно. — Ну или он от деда. Эй, Барсукова, ты сама что, с луны свалилась? Не видела, за кого замуж шла?! Или фамилии не знала?!

— Твоя жизнь станет лучше, если ты убьёшь старика? — Шу в отличие от остальных веселиться не думает.

Спрашивает магессу абсолютно серьёзно.

— Насть, ты действительно сейчас неправа. — Кузины Виктория и Наталья прекращают тихо переговариваться и решительно выходят вперёд, закрывая моего деда от супруги. — Не дури. То, что он старый козёл, не сегодня началось! А ты поздно… — дальше они говорят неприличное слово. — И правда, раньше думать надо было.

— Да вы сговорились?! — на пальцах Барсуковой-старшей с новой силой вспыхивают огоньки плазмы.

Ой, только не это. Вроде же успокаиваться начала.

Странно. Я думал, женская истерика — как тайфун, один раз оттарахтит и успокоится. Если переждать и пережить кризис — потом не страшно.

Похоже, ошибался. Скрестить пальцы, чтобы не накликать.

— Ты моего деда выгнала сама, снимая тем всякие и любые с него обязательства. Он по тебе тосковал и до сих пор тебя любит. — Припечатываю.

Повинуясь невнятному порыву, хватаю супругу родственника и разворачиваю в сторону Трофима Ржевского:

— Ну на, сожги его за это! Полегчает?! Ты на него сейчас свои комплексы вываливаешь!

Чёрт, что-то я не то сказал, судя по обратной связи от Далии: она сморщилась как от кислого лимона и сделала жест, который обычно практикует Мадина (рука-лицо).

Ж-Ж-ЖАХ! В воздухе возникает запах озона.

Кроме него по помещению проносятся и два сдвоенных каста плазмой повышенной мощности.

Трофим Барсуков, оттолкнувшись ногой от пола, подпрыгивает, взмывая вверх и делая сальто, переходящее в рондат.

Хренасе. Чего ещё я о деде не знаю?! Кажется, моя нижняя челюсть сейчас топнет об пол.

Или это его старинный армейский амулет действует, который он в последнем бою применял?!

Потоки плазмы никого по случайности не задевают благодаря неожиданным гимнастическим экзерсисам старика. Улетев в окно, огненные шары с изрядным грохотом взрываются в стене здания напротив.

Результат смотрится, как будто ствольная батарея отработала. Калибром хорошо за сто двадцать.

Задумчиво чешу за ухом, разглядывая повреждения на той стороне двора.