С-101 в воспоминаниях экипажа

Динцер Георгий

После одиннадцатого похода, закончившегося 29 октября 1943 года, лодка стала в длительный ремонт. В это время отцу дали отпуск и он смог поехать к своей семье, которая жила в эвакуации в Южном Казахстане на станции Луговая Джамбульской области. В письме от 7 ноября 1943 года он писал жене, что «всё – при встрече, которая не за горами». А 4 января

1944 года отец писал уже первую почтовую открытку из поезда, который увозил его снова на Север³³.

Сопоставив сообщения отца о командировках, о награждении его боевыми наградами и даты отправленных с этой информацией писем с воспоминаниями членов экипажа лодки можно получить подтверждение состоявшихся походов и их результатов. О восьмом походе лодки, проходившем с 20 апреля по 2 мая 1943 года в район Конгс-фьорда, во время которого был потоплен транспорт в 7000 тонн, отец рассказывает в своем письме так: «Я не думал, что так долго задержусь и потому не посылал поздравления до командировки. Ты же догадываешься, где и как я проводил свой день рождения». (В авторском тексте неточность: день рождения Г.А. Динцера – 5

мая. – О.З.)³⁴. Информация о девятом боевом походе (11–25 июня 1943 года) в письме представлена двумя короткими фразами: «Некоторое время не будешь получать писем. Сама понимаешь, чем это вызвано»³⁵. В день начала десятого похода (с 7 августа по 2 сентября 1943 года) в Карское море, в результате которого была уничтожена подводная лодка противника, отец отправил письмо со словами: «Не волнуйся, если будет перерыв в переписке. Сама понимаешь, что это значит»³⁶.

В марте 1952 года моего отца перевели в Таллин, с назначением заместителем начальника военного Русско-Балтийского судоремонтного завода. Это судостроительное предприятие было основано в 1912 году и вплоть до Великой Отечественной войны занималось строительством кораблей. Фашистские вой ска в 1944 году взорвали завод. В 1947 году Совет Министров СССР принял постановление о его восстановлении как судоремонтного предприятия. С 1948 года туда для ремонта стали приходить первые военные корабли.

Вслед за отцом из Полярного переехали в Таллин и мы. Нашей семье выделили небольшую трехкомнатную квартиру на улице Теестусе, недалеко от железнодорожного вокзала. На кухне стояла ванна, которая топилась торфяными брикетами. Рядом с кухней была большая холодная кладовка, где помещалась дубовая бочка для квашеной капусты, которую мы заготавливали к зиме на всю нашу большую семью из шести человек: родителей, бабушки и троих детей – Александра, Елены и Ольги. Мы ходили в русскую школу № 5, она находилась рядом с нашим домом, со второго класса начиналось изучение эстонского языка. Летом мы жили в Пяэскюла (район Нымме, близ Таллина) на даче, которую снимали родители. В старом двухэтажном доме там жила семья Эрман, муж с женой, эстонец Густав и шведка Ксения Александровна и их приемная дочь Хелла. Нам они сдавали две комнаты на первом этаже. Мы, дети, всю неделю жили с бабушкой, а на выходные приезжали родители и отпускали бабушку в город, отдохнуть от трудовой недели.

Это была настоящая барская усадьба с широкой аллеей-подъездом к дому, оранжереей, огородом, фруктовым и ягодным садами, лесным участком, где росли грибы, березовой аллеей для прогулок. Перед домом росла огромная серебристая ель, вокруг которой хозяин расставил большие вырезанные из дерева и раскрашенные сказочные персонажи. Рядом стоял большой круглый стол, в центре которого был укреплен зонт, закрывавший весь стол от солнца и дождя. Взрослые вместе с детьми устраивали прогулки в лес, собирали грибы и ягоды, играли в крокет. На праздники, дни рождения и Ивана Купалу из сундуков на чердаке вынимались старинные наряды, платья, шляпки, зонтики, перчатки, китайские фонарики. Для детей шились смешные костюмы: китайца, ромашки, белого гриба. В саду зажигались цветные фонарики, на Ивана Купалу – обязательно костер, и все, кто мог и хотел, прыгали через него. Отец одевался «страшным» мужиком-разбойником и в сумерках пробегал по саду, прячась за деревьями, пугая детей и взрослых. Две семьи очень подружились, прошли настороженность и предвзятое отношение к семье советского офицера. Нас, детей, Эрманы с удивлением называли «несоветскими», что вызывало у наших родителей гордость за такую оценку воспитания. Хорошие отношения и поездки друг к другу в гости продолжались даже после нашего отъезда в Ленинград.

Отец прослужил на заводе три года, до марта 1955 года, а потом был переведен в Ленинград. Наша семья переехала к нему в январе 1956 года. Мы получили две комнаты в трехкомнатной квартире в новом доме на проспекте Карла Маркса (ныне проспекту возвращено историческое название Большой Сампсониевский). В Ленинграде местом службы инженер-капитана 1 ранга Г.А. Динцера было Центральное конструкторско-технологическое бюро ВМФ³⁷. Его работа была связана со строительством и ремонтом атомных подводных лодок. Многое приходилось налаживать впервые, были срочные командировки на Север и Дальний Восток. 28 апреля 1963 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении «конструкторов, ученых, инженеров и рабочих – за большие заслуги в деле создания и производства новых типов ракетного вооружения, а также атомных подводных лодок и надводных кораблей, оснащенных этим оружием, и перевооружения кораблей Военно-Морского Флота». Отец был представлен к правительственной награде – медали «За боевые заслуги», от Главнокомандующего Военно-Морским Флотом адмирала С.Г. Горшкова (1910–1988) неоднократно получал именные памятные подарки.

В разные годы отец занимал должности заместителя начальника бюро, главного инженера, начальника сектора, после ухода в запас работал старшим инженером и в сентябре 1975 года вышел на пенсию³⁸.

В 1972 году я, студентка III курса исторического факультета ЛГУ, должна была написать курсовую работу по советскому периоду истории нашей страны. Выбор темы для меня был очевиден: «История подводной лодки С-101». Отец одобрил мое намерение, чем я была очень горда, его мнение было для меня чрезвычайно важным. При работе над такой темой проблемой стала невозможность воспользоваться в те годы материалами, связанными с подводной лодкой С-101, хранящимися в

Центральном военно-морском архиве. Тогда и возникла идея использовать, кроме уже изданных исследований и мемуаров, рукописи моего отца и рассказы его боевых товарищей. Обратившись к ним с просьбой написать и прислать свои записи, уже в 1971 году я стала получать от ветеранов-подводников заказные письма с драгоценными материалами.

Интересно, что свои воспоминания прислали те моряки, которые прослужили на С-101 всю войну. Все откликнувшиеся на мою просьбу и приславшие свои записи ветераны писали не только о походах, своем месте и своем вкладе в победы лодки, все они обязательно рассказывали об экипаже, о своих замечательных товарищах и соратниках.

Одним из первых откликнулся старший электрик Николай Николаевич Фролов. Написал свои воспоминания старшина группы торпедистов Николай Степанович Таразанов. Боцман Антон Григорьевич Орищенко пришел на лодку в феврале 1940 года и находился на ней до 12 марта 1945 года. Свою работу он предварил словами: «Я охотно и с радостью могу с Вами поделиться всем, что осталось в моей памяти о незабываемой подводной лодке С-101, ее славном экипаже, боевых походах и о том прошедшем победном военном счастье». Старший акустик, впоследствии дивизионный акустик Михаил Алексеевич Филиппов прослужил на С-101 ровно пять лет с 27 августа 1940 года по 27 августа 1945 года. Свое повествование он начал чрезвычайно дорогими для меня словами: «С удовольствием выполняю Вашу просьбу. Буду очень рад, если мои воспоминания, хотя бы немного, помогут Вам в своей работе. Все эти пять лет мы были вместе с Вашим отцом, глубокоуважаемым Георгием Александровичем, нашим "механическим богом". От него Вы, очевидно, знаете всю многострадальную историю нашего "бомбоулавливателя", который, в конце концов, благодаря мужеству всего экипажа, в День Победы, 9 мая 1945 года, стал Краснознаменным. Многие не выдерживали тяжелых испытаний, выпавших на нас, и уходили, но основной костяк остался и продолжал совершенствовать свое боевое мастерство, учился топить врага».

Командир БЧ-1, штурман лодки, впоследствии капитан 1 ранга, Михаил Константинович Чуприков прислал два рассказа о боевых походах лодки. Первый – «Боевой поход подводной лодки С-101 (20–31.3.1943 года)», был им написан еще в 1967 году, второй – «Боевые походы подводной лодки С-101», в 1971 году по моей просьбе. В своих письмах к моему отцу и ко мне он сообщил, что собирался заняться историей С-101, на которой воевал всю войну, и первый рассказ – это проба пера.

В одном из писем он писал: «Мне неоднократно товарищи предлагали написать мемуары по С-101, но для этого дела нужно время. Те заметки, которые я делал во время войны, у меня не сохранились, а поэтому, чтобы была какая-то историческая достоверность, надо поработать в архиве с материалами, которые в свое время мы сдавали, – журналами, вахтенным и боевых действий, донесениями командира за боевой поход и др. Поэтому я отказался от этой работы, пока не уйду в замы». Далее он сообщал, что планирует закончить эту работу в 1973–1974 годах, по выходе на пенсию, а пока готовит материал и будет использовать мою работу. К сожалению, его намерения не были осуществлены. Кроме упомянутой ранее книги «Советские подводники», боевой офицер, бывший штурман подводной лодки, кандидат военно-морских наук М.К. Чуприков был одним из авторов еще двух изданий: «Справочника вахтенного офицера» (1963 и 1975 гг.) и коллективного труда Военно-Морского научно-исследовательского отдела по международному морскому праву «Спасание на море (Правовая регламентация)», вышедшего в 1983 году.

К сожалению, не прислал своих воспоминаний о походах лодки еще один член экипажа, Александр Трофимович Ювков, который также занимался историей С-101. В 1971 году в одном из своих писем старший электрик Н.Н. Фролов упомянул о том, что «был у нас радист Саша Ювков, он сейчас пишет диссертацию о героях североморцах. У него есть много материала». Сам А.Т. Ювков в одном из писем писал о своих планах: «Сейчас все мои усилия и помыслы подчинены написанию диссертации и героической истории нашего Экипажа. На первом плане диссертация. Историко-художественное описание ратных дел нашей команды С-101 будет связано с определенными трудностями восстановления некоторых деталей и образов членов экипажа, я буду вынужден прибегнуть к помощи однополчан и особенно "стариков" того времени. Я располагаю целым рядом документов с историей нашего корабля, написал сборник кратких очерков о походах нашего экипажа в тыл противника. Он написан как памятник только о шести походах из двадцати (С-101 совершила 13 походов. – О.З.). Специально для жен, детей и внуков моих боевых товарищей писать я продолжаю, публикуюсь в газетах, в журнале "Огонёк" получил за рассказ лауреата первой премии на конкурсе "Помнит мир спасенный"». К сожалению, выпустить задуманную книгу о подводной лодке С-101 под названием «Непотопляемый бомбоулавливатель» он не успел.

Присланные материалы боевых товарищей мы с отцом внимательно прочитывали, анализировали, сравнивали, в том числе и с уже изданными мемуарами. Удивительным было то, что после 30 лет со дня окончания войны, ни у кого не притупилась острота тех ощущений, которые испытывали они во время походов, в моменты атак, при чрезвычайных ситуациях. Они служили и воевали на одной лодке, каждый на своем посту. Они описывали события так, как они видели их в те далекие годы, с добавлением оценки военного времени с позиции прошедших тридцати лет. Об одних и тех же событиях каждый из них рассказывал в своих мемуарах по-своему. И все-таки воспоминания боевых товарищей очень схожи между собой. Они все писали об отваге, мужестве, бесстрашии, военной и послевоенной дружбе и взаимовыручке, преданности своей любимой подводной лодке и огромной, непоколебимой любви к своей Родине.