С автоматом в руках
Шрифт:
– Эдак можно за пять минут набрать уйму грибов! - заметил Хлоупек и, взглянув на часы, сказал: - Даю на это четверть часа! - И первым исчез в чаще.
Им повезло: место оказалось грибным. "Ребята то и дело радостно вскрикивали. Вскоре каждый из них принес по полной пилотке крепких боровичков.
– Ну вот, еще сюда яичек, и рагу будет что надо! - смеялся Хлоупек. Послезавтра, когда пойдем на дежурство, обязательно приготовим его на Грифике! - Вытащив нож, найденный в доме лесника, сержант принялся чистить грибы прямо на ходу, по дороге домой.
Повар Мачек с нетерпением ждал их: как же прошел первый день на границе? За едой
Вечером, после ужина с грибами, все отправились в ресторанчик к Киндлу и узнали там новость: немцы из Лесова будут выселены. В районе уже утвердили план. Будут уезжать не позже чем через месяц.
– Ничего особенного в этом нет! - заметил Стромек. - Я это уже пережил в Усти. Их там, знаете, сколько было? Отведем их здесь на границу - и прощай!
– Да, не сладко им придется, - задумчиво сказал малыш Гула. - Здесь они родились, провели всю жизнь, а теперь придется им перебираться на другую сторону.
– Heim ins Reich{6}! - решительно сказал Стромек. - Они всегда туда стремились. А каково было нашим, когда их выгнали отсюда перед войной? Спроси-ка таможенников. По крайней мере будет спокойно. Навсегда.
В зале было уже темно, когда они вернулись от Киндла. Дежурный клевал носом у столика в коридоре. Они хотели проскользнуть мимо него незаметно, но он остановил их и сообщил новость: на заставе появился новый младший сержант, он приехал на велосипеде из Планы. Уже немолодой, по сравнению с остальными очень даже немолодой. Правда, выглядит хорошо. Зовут его Йозеф Ножичка. Никто не знает, зачем его сюда направили. Может, произошла какая-то ошибка? Во время войны он провел два года в концентрационном лагере, а говорит, как пишет.
– В общем, растем, - пробасил Храстецкий. Они забрались под одеяла и быстро заснули.
Утром Пачес принимал у себя в канцелярии седого мужчину в жандармской форме, с несколькими орденскими ленточками на груди. Это был командир местной станции КНБ старший вахмистр Зима. Говорили они, вероятно, о выселении немцев.
Храстецкого осенила идея соорудить волейбольную площадку. Быстро раздобыли кирки, лопаты и грабли. Хлоупек с Янишем и Роубиком принялись размечать площадку. До Пачеса доносились звон кирок и смех. Ребята уже вкопали столбы, а о том, что им нужна также и сетка, никто не подумал.
– Будет у вас и сетка, - сказал штабной вахмистр. - В школе я видел целых две! Пусть кто-нибудь туда сбегает.
Отделение Хлоупека отправилось на дежурство пораньше, чтобы успеть набрать грибов. Яниш потел и жаловался, что в полдень приходится ходить с полным животом.
– А что будет зимой? - вздохнул Храстецкий. - Съезжу-ка я домой за мотоциклом. На нем мы будем все вместе добираться до границы.
– Рассказывай, - смеялись ребята. - Что же это у тебя за чудо-техника?
– "Цундап-120". Сильная машина. Я ее подобрал в Пльзене. Без дела стоит дома в сарае. Вот только где бензина раздобыть?..
– Что-нибудь, пожалуй, можно придумать.
– Как только мне дадут отпуск, я съезжу за ней, - решил Храстецкий.
В сторожке был порядок, подметено и проветрено. Хлоупек прикрепил к деревянной стене листок с расписанием дежурств. В этом, впрочем, не было необходимости: все и так знали, кто с кем пойдет и когда. Об этом говорили чуть не всю дорогу до Грифика. К вечеру погода испортилась. Туман поднимался
Незадолго до двух вернулся Хлоупек и мокрыми руками принялся трясти спящих Храстецкого и Яниша, смуглого, черноволосого парня, прозванного Цыганом.
– Вставайте, вставайте. Дождь льет как из ведра. Ярослав Роубик будет в наряде до четырех, ох и достанется же ему!
Посреди комнаты стоял промокший Стромек. Стряхнув с плаща воду, он продул автомат, из которого струилась вода. Мокрые волосы Стромека прилипли ко лбу. Одевшись, Храстецкий и Яниш вышли в мокрую тьму и зашагали вдоль границы вправо. Дождь был мелким и частым. Погода стояла хуже некуда. Вода стекала в трофейные полотняные сапоги, предназначенные в свое время для армии Роммеля. Ребята шли друг за другом по траве.
Дойдя до шоссе, забрались под елку и залегли, вглядываясь в темноту. Храстецкий то и дело нетерпеливо посматривал на циферблат своих больших часов. Минуты казались вечностью. Около трех часов дождь прекратился. Туман медленно, неохотно начал рассеиваться. На небе показалось несколько далеких звезд, но они не могли разогнать кромешную тьму.
Промокшие до нитки, ребята поднялись и прошли лесом к пограничному столбу № 21. Здесь они достали отсыревшие сигареты, закурили и повернули к шоссе. Теперь они ориентировались уже лучше, чем во время первого патрулирования. Иногда останавливались и прислушивались. Нет, никаких подозрительных звуков. Только ветер, не умолкая, шумел в верхушках деревьев, да стучали капли, сбиваемые его резкими порывами. Тяжелые тучи тянулись по небу со стороны Баварии.
Храстецкий, командир патруля, решил подойти поближе к сторожке: до конца их дежурства оставался только час. Они шли заболоченным лугом. Вода хлюпала в сапогах. Вдруг Храстецкий, шедший впереди, остановился, сорвал с плеча автомат и направил его прямо перед собой. Цыган моментально остановился и последовал примеру своего командира.
– Видишь? - прошептал Храстецкий. - Вот там, на лугу, человек.
– Вижу, - шепотом ответил Цыган.
В этот момент месяц бледным светом озарил луг, и в каких-нибудь шестидесяти метрах от себя они увидели человека. Порывы ветра раздували полы его плаща. Оп стоял и явно наблюдал за пограничниками. Цыган ждал, что предпримет Храстецкий. Тот поднял автомат. Ветер подхватил его слова:
– Стой!
Молчание. Храстецкий дал длинную очередь. Автомат Цыгана вторил ему. Пули полетели куда-то в промокший лес. Гильзы из автомата Храстецкого ударили Цыгана по рукаву. Одна из них звякнула о теплый ствол автомата. Следующую очередь они послали над землей, а потом медленно, шаг за шагом, стали приближаться к незнакомцу.
– Тьфу ты! - сплюнул Храстецкий, когда они остановились в десяти шагах от темного силуэта. Храстецкий вскинул автомат на плечо и, сделав несколько прыжков, пнул елочку, одиноко стоявшую посреди луга. Они обо шли деревце, все еще не веря, что за ним никто не скрывается. Никого, только красивая пушистая елочка!