С автоматом в руках

Янечек Вацлав

–  Подожди, приду я за тобой на рождество, - сердито проворчал Храстецкий.

–  Что теперь скажут ребята? Опозорились мы.

–  Да они, наверное, ничего не слыхали. Вон как шумит ветер.

Они зашагали вниз по лугу, теперь уже по тропинке. Каждый думал, что сказать в сторожке. Неожиданно раздался топот ног, и перед ними появились Хлоупек и Гула.

–  Вы что дурите? - Они с трудом переводили дыхание. - В кого это вы стреляли?

–  Да вот, - сердито ответил Храстецкий. - Мы дума ли, что это человек, а оказалось - елка. Темно, не различишь. Вот такой конфуз получился.

–

 Ну ладно. Елка так елка. Нечего об этом разглагольствовать! - оборвал его Хлоупек. - Ну, стрельнули вы, ничего ужасного не случилось.

В сторожке Храстецкий и Цыган улеглись на нары. Манека эта стрельба так взволновала, что он никак не мог заснуть. Он то и дело поднимал голову и прислушивался. Скоро и он успокоился, и в сторожке воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим храпом малыша Гулы.

Было примерно половина четвертого, когда вдруг кто-то застучал в дверь. Манек сразу же вскочил на ноги и потихоньку подошел к Храстецкому, который уже сидел на нарах и что-то предостерегающе шептал.

–  Это не наши ребята, - прошептал с нижних нар Цыган. - Они постучали бы в окно.

Всем пограничникам был известен условный стук в окно при подходе к сторожке, да и знакомых голосов за? дверью не слышалось. Цыган слез с нар и шепнул:

–  Я быстро открою дверь, а вы будьте готовы, ясно? Они потихоньку прошли в сени. Чей-то кулак вновь

забарабанил в дверь. Храстецкий и Манек спрятались за полуразвалившейся печкой. Храстецкий держал в руке наготове фонарик. Цыган отодвинул засов, быстро открыл дверь, а сам встал за распахнутой дверью. В предрассветной мгле пограничники увидели на пороге какие-то силуэты. Храстецкий включил электрический фонарик.

–  Гутен морген, - нерешительно сказал кто-то снаружи, и в сени вошли двое мужчин, щурясь от яркого света фонарика.

–  Морген, - протянул Храстецкий и сделал вошедшим знак, чтобы они проходили в комнату. Вслед за мужчинами в сторожку вошла женщина. Цыган быстро закрыл дверь и включил свет. Посреди комнаты стояли двое мужчин. Один из них был здоровенный детина, второй поменьше ростом. Они с ужасом уставились на трех пограничников. Первым пришел в себя Манек и крикнул:

–  Руки вверх! Кругом! Быстро, быстро! Храстецкий с Цыганом стояли по обе стороны двери с автоматами в руках. Это заставило задержанных поднять руки к низкому, закопченному потолку сторожки. Высокий детина чуть не доставал до потолка.

–  Ложись! На живот! - крикнул Храстецкий.

Все трое послушно легли на пол. Храстецкий, не выпуская автомата из рук, покрутил ручку полевого телефона и сообщил на заставу о задержании. Цыган внимательно рассматривал задержанных. У обоих мужчин из-под плащей виднелись полосатые брюки. Без слов было ясно, что это за гости. В дополнение к полосатым брюкам из-под воротников торчали такие же полосатые куртки.

–  Это заключенные, - резюмировал Храстецкий и сел в угол комнаты, чтобы лучше разглядеть задержанных. Автомат он держал дулом вниз, прислонив к полу, всего в десяти сантиметрах от здоровенных лап лежавшего на полу детины, в пределах досягаемости которого была и ножка стула. Цыган взглядом предупредил об этом Вашека. Храстецкий встал, отодвинул стул и постучал ногой о каблук второго мужчины.

–  Вставай.

Остальным лежать и не двигаться!

Того, что был поменьше ростом, они молча обыскали, как их учили этому в школе. Ключи, носовой платок, потрепанный бумажник и перочинный нож. Ничего больше. Храстецкий оглянулся, пытаясь найти, чем бы связать задержанному руки за спиной. "Галстуком!" - Манек взглядом показал на шею. Связанного посадили на нары лицом к стене.

Обыскивая второго, пограничники были еще более осторожны. Это был великан, а в школе их предупреждали, что именно такой момент задержанные часто используют как последнюю возможность скрыться. Они направили его в другой угол. Цыган тоже остался без галстука.

–  Садитесь к столу, - приказал Храстецкий женщине. Та со злостью посмотрела на него.

–  Ну, что вы нам скажете, барышня? Та насупилась и молчала.

–  Вы что, немая? Как вы оказались в такой компании?

–  Они вам это сами расскажут. Оставьте меня, - ответила она наконец.

–  Вы ведь были заодно с ними, не так ли?

–  Была.

–  Ну так я скажу за вас. Шли вы в Германию. Господам явно не понравилось в том "доме отдыха", куда они попали вопреки своему желанию.

–  Я нигде не была. Мне они ничего не говорили. Я не знала, куда они идут, - неожиданно выпалила она. Это была блондинка, очень худая, растрепанная, с остатками помады на губах, невыспавшаяся, промокшая с го ловы до ног. Видно, ей пришлось спать где-то в лесу: к ее изношенному пальто и рваным чулкам пристала хвоя.

–  Не дадите ли вы мне сигарету? - обратилась женщина к Манеку, который как раз закуривал.

–  После того, как вы образумитесь! - ответил Цыган. - И остальные тоже. Нет смысла отпираться! Вы думали, что находитесь уже в рейхе? Ваш гардероб говорит сам за себя. Так кто начнет?

Ко всеобщему удивлению, из угла комнаты раздался довольно спокойный голос верзилы:

–  Бесполезно отпираться. Мы шли в Германию. Все! - И он повернул голову в сторону сидевшей за столом женщины.

–  Ну, а теперь дайте мне наконец сигарету, - делан но улыбнулась она. Цыган протянул сигареты ей и муж чинам. Женщина поблагодарила, а мужчины, когда он вставлял им сигареты в рот, кивнули головами.

Манек открыл ставни. За окнами уже начинался день. Послышались шаги и голоса. Это пришли Слава Хлоупек и Ярослав Роубик. Они с удивлением смотрели с порога на открывшуюся их взору сцену.

–  Ого, ребята! - засмеялся сержант и кивнул Цыгану, чтобы тот вышел в сени и рассказал ему, при каких обстоятельствах произошло задержание и что за птицы эти трое.

–  Так, значит, первый успех за нами? - с удовлетворением заметил Хлоупек. - Как только совсем рассветет, отправляйтесь с ними на заставу. Манек тоже может пойти. Они признались?

–  Конечно.

–  Хорошо. Выведите их наружу. Пусть подождут. Через две минуты перебежчики сидели на поваленном дереве. А немного позже в сторону Лесова направилась процессия, возглавляемая Цыганом. За ним шли женщина, мужчина невысокого роста и верзила. Замыкали шествие Храстецкий и Манек. Они гордо вели своих первых нарушителей. В эту дождливую ночь все - и пограничники, и трое задержанных - вымокли до нитки.