С чем вы смешиваете свои краски? - 2
Шрифт:
«The article said Marta Peterson was involved in an effort to obtain information and falsify it «to stop detente».
It said she was seized last July 15 after elaborate efforts by her to evade survellance and deposit the espionage rock in an arch of a well-traveled bridge over the Moscow River so it could be retrieved by the annonymous spy.
It said that when she was apprehended «she started shouting, 'I am a foreigner.' Obviously the vice consul was shouting so loudly to warn the spy who was coming to the appointment place about the danger». (В статье говорилось, что Марта Петерсон пыталась получить информацию и сфальсифицировать её, чтобы «остановить разрядку напряжённости». Что она была схвачена 15 июля прошлого года после неоднократных попыток уклониться от наблюдения и поместить шпионский камень в арку популярного моста через Москву-реку, где бы ее мог найти анонимный агент. В статье говорилось, что, когда ее задержали, она закричала: «Я иностранка». Очевидно, вице-консул специально так сделала, чтобы предупредить об опасности шпиона, который шел на место встречи).
И если силовые ведомства обеих стран обменялись подобными статьями, намекая каждый на свою крутость, то простые американские обыватели продолжали комментировать и обсуждать статью. Прежде всего высказались те, кто знал лично Марту Петерсон. Эти люди писали, что Марта душевный, общительный и жизнерадостный человек. Она никогда не смогла бы передать капсулы с ядом, чтобы кто-то отравил ни в чём не повинных людей. И на пианино, и на органе Марта играла, а проходя мимо паба, всегда приветливо махала своим знакомым. Чудо, а не женщина. Настоящая американка, пережившая трагедию (муж погиб в Лаосе), и все обвинения против неё надуманные.
— Вот же сволочи, — оценил Илья эту газетную возню.
— А дальше будет ещё интереснее, — заверил я.
Такое своеобразное напоминание о раскрытии нашим управлением шпиона сподвигло Андропова выполнить свои обязательства. Мы с Ильёй получили не дачи, а два участка под застройку именно в том районе, где я и просил. Как и что будем строить, пока и думать не хочу. Для отдыха у нас домик в Валентиновке имеется.
– -----------------------------------
*Газета «The Washington Post» от 21 июня 1978 года.
В реальной истории речь шла об отравлении первой невесты Огородника. На мой взгляд, претензии советской стороны к Марте Петерсон были необоснованны. Она приехала в Москву, когда девушка уже была мертва. Но капсулы с ядом американка передавала для самого Огородника. В своей книге "The Widow Spy" Марта пишет всего о двух случаях, когда она передавала капсулы (в колпачках ручек). Одну Тригон якобы потерял (никаких свидетельств на эту тему нет), а вторую использовал по прямому назначению сам.
Глава 18
Наконец-то я уговорил Владимира Петровича на портрет. Столько лет знаем друг друга, а он все отказывался запечатлевать себя для потомков.
— Портрет будет парадный. Со всеми орденами и медалями, — настоял я. — И пока не закончим, я вас не отпущу.
Подразумевалось, что позировать генерал будет у нас на даче. Свой отпуск Владимир Петрович немного перекомпоновал, отгуляв, вернее пробыв в санатории Крыма две недели, и вернулся в Москву к началу моего отпуска.
На бабушку парадная форма и награды дяди Вовы произвели неизгладимое впечатление. Безусловно, она знала, что он фронтовик, но не ожидала такого «иконостаса». А там оказались и послевоенные медали.
— Этот после Венгрии получил, — рассказывал Владимир Петрович о своих наградах, когда мы остались одни. — И к нему осколок чуть выше сердца. Врачи говорили, повезло. По ребру чиркнул и в мягких тканях застрял.
— Не всем так повезло, — деликатно заметил я.
— Не всем, — согласился генерал. — Своих чекистов венгры не жалели. А нас лишь попугали немного, развесив отрубленные головы вокруг посольства.
— С Юрием Владимировичем приходилось пересекаться в Венгрии? — спросил я.
— Немного, — не стал вдаваться в подробности Владимир Петрович.
За те дни, что генерал гостил на даче, они с отцом ни разу не поспорили. По прошествии лет позабылись старые обиды и претензии друг к другу. К тому же я был у них общей темой для бесед. Оба считали, что приложили много усилий для моего воспитания. И глядите, люди, какого они орла вырастили!
Бабушка тихо посмеивалась, поскольку была уверена, что всё воспитание легло на её плечи. И вообще, она была рада, что внук вернулся к серьёзной живописи, пусть и таким образом. В КГБ начальников много. Вдруг каждый по портрету захочет получить?
Отпустил я Владимира Петровича в середине августа. Ему пора было выходить на работу. Но он клятвенно заверил, что если понадобится ещё попозировать, то обязательно вернётся, и даже китель с орденами оставил. Вместо дяди Вовы в нём теперь сидел отец. Мне-то какая разница, на ком китель надет? Здесь и манекен подошёл бы. Очень уж муторная и неблагодарная работы вырисовывать все эти награды. Но я справился.
Мои остались дальше на даче отдыхать, а я повёз возвращать генералу китель. Обещал же лично в руки передать. Поехал я сразу на площадь Восстания, где проживал Владимир Петрович. На всякий случай из телефона-автомата позвонил.
— Поднимайся в квартиру, — позвал он.
Никогда до этого мне не доводилось бывать в гостях у дяди Вовы. Оттого порадовало такое доверие. Ну и сама высотка произвела впечатление — холлы с паркетными полами, светильники и люстры сталинской стилистики, широкие дверные проёмы, лепнина и прочий декор.
Двухкомнатная квартира генерала располагалась на семнадцатом этаже. И к моему удивлению, не была слишком большой. Жилой площади, по словам дяди Вовы, тридцать восемь квадратных метров.
Жил генерал один, но напоить чаем и накормить чем у него нашлось.
Ну и небольшую экскурсию по квартире он устроил. Кухня в двенадцать квадратных метров мне очень понравилась. Есть где разгуляться. Да и в ванной, хоть и совмещённой с туалетом, места было столько, что хоть пляши. Пока мыл руки, подробно все разглядел.
В зале было немного пустовато. Не гнался Владимир Петрович за особым комфортом. Ему одному хватало дивана, кресла возле камина и новомодного серванта. Меня же привлекли фотографии на стенах.