С чужим ребенком
Шрифт:
Нужен горячий душ! С этой мыслью она незаметно выскользнула из комнаты, когда все пошли провожать гостей. А еще лучше — холодный. Он приведет ее в чувство.
Она раздвинула шторы, и лунный свет залил комнату. Взяв тонкую ночную рубашку, она направилась в ванную.
Душ не помог. Волнение не улеглось. Джинни вернулась в комнату.
Там был Филип.
На какое-то мгновение ее сердце остановилось, а потом застучало так, что Филип, наверное, мог слышать его стук.
Джинни поспешила задернуть шторы и включить свет, чтобы избавиться от совершенно
— Что ты тут делаешь? — Вопрос, конечно, не из умных, но, может быть, его ответ даст ей возможность прийти в себя. Хотя, с горечью подумала Джинни, с тех пор как она встретила Филипа Лизандера, прийти в себя ей никак не удается.
Филип медленно раздвинул в улыбке губы, и Джинни содрогнулась от внезапно на хлынувшего желания.
— Я решил принять твое приглашение.
— Ты меня неправильно понял. Ты сказал, надо убедить их, что мы любовники, вот я и…
— А теперь я говорю, что мы сейчас займемся любовью.
Эти слова пронеслись, как вихрь, унеся с собой все доводы разума и оставив только неистовое желание сближения. Коснуться его, узнать все тайны его тела, отдаться страсти, бурлившей в ней…
Джинни перехватила его взгляд. Он словно ласкал ее грудь, обрисованную тонкой ночной рубашкой.
— Не терплю приказов, — сказала она. — Уходи.
— Я тоже не терплю приказов.
Джинни посмотрела на него с отчаяньем. Она хотела, чтобы он ушел, и ушел сейчас же. Пока у нее еще есть силы для сопротивления.
— Тебе же нравилось целовать меня, — настаивал Филип.
Она хотела было возразить, но два соображения остановили ее. Во-первых, Филип был достаточно опытен, чтобы правильно оценить ее реакцию. А во-вторых, отрицать то, что она действительно чувствовала, — это значило бы изменить самой себе.
— Да, — резко сказала она, — ну и что?
— Значит, если мы займемся любовью, это понравится тебе еще больше.
«Это я уже поняла, — мрачно подумала Джинни. — Я даже знаю, что будет потом. Буду проклинать себя за глупость. Подумать только, спутаться с человеком, который даже не знает, кто я такая на самом деле!»
— Ты не понимаешь, — пробормотала она.
— Совершенно верно, так что сядь рядышком и объясни.
«С радостью объяснила бы, если б сама что-нибудь понимала», — с горечью подумала Джинни.
И села рядом.
— Из-за чего такой шум? — спросил Филип. — Ты же опытная женщина, у тебя есть ребенок. Ты не похожа на человека, которого сильно заботят условности или который привык держать в узде все свои желания. Так в чем дело?
Отчаяние охватило Джинни. Как вышло, что за столь короткое время жизнь невообразимо усложнилась? Как противостоять Филипу и самой себе? Ее плечи бессильно опустились. Ей захотелось упасть ничком на постель и расплакаться. Но современные женщины, напомнила она себе, так не ведут себя. Они не уступают неприятностям, они с успехом их преодолевают. Эта, несомненно, полезная мысль ее не взбодрила. И Джинни
Филип с нежностью смотрел на ее поникшие плечи. Ему хотелось обнять и расцеловать Джинни так, чтобы все ее страхи улетучились. Сказать, что все будет хорошо. Беда, однако, была в том, что он не знал, будет ли все хорошо. Но увидев, как задрожала ее нижняя губа, понял, что не в силах дольше сдерживаться. Он обнял ее за плечи. Джинни не оттолкнула его, и он притянул ее к себе.
Джинни спрятала лицо у него на груди, ее волосы коснулись его подбородка. От них исходил удивительный аромат — так пахнет весна в Лондоне после долгой-долгой зимы.
— Как все сложно, — прошептала Джинни.
— Вовсе нет, — тихо сказал Филип, гладя ее шелковистые волосы.
Что же так ее беспокоит? Боится, что Джейсон откажется признать внука? Если бы она позаботилась заранее выяснить побольше об их семье, то знала бы, что никогда Джейсон не примет ее с распростертыми объятьями.
Возможно, Креон был единственный богатый мужчина из тех, с кем ей довелось встретиться, подумал он, целуя ее глаза и чувствуя, как ее густые ресницы щекочут ему губы.
Но у него и у самого есть деньги, гораздо больше, чем у Джейсона. Достаточно для то го, чтобы удовлетворить любое его желание. Или ее. Он пристально взглянул на Джинни.
Его восхищало упорство, с каким она отстаивает права сына, хотя способ выбрала и не лучший. А что, если ему взять на себя заботу о малыше? Это был бы прекрасный повод навещать ее в Нью-Йорке. Возможно, если она не будет так беспокоиться о мальчике, то сможет сосредоточиться на других вещах. Например, на нем и на том, что он сойдет с ума, если они сейчас же не займутся любовью.
— Сколько тебе нужно для ребенка? — спросил Филип.
Джинни в изумлении посмотрела на него, тщетно пытаясь разгадать его мысли. Может быть, Джейсон попросил Филипа выяснить это? Глубоко вздохнув, она сказала:
— Надо узнать, сколько стоит хорошая частная школа плюс четыре года в университете, и выделить десять процентов на долгосрочный вклад. Главным образом в ценных бумагах, чтобы компенсировать нестабильность инвестиционного рынка.
— Нестабильность? — ошеломленно повторил Филип.
Джинни кивнула.
— Я не хочу вкладывать все деньги Дэймона в акции, так можно потерять приличную часть капитала. Одни акции повышаются, другие падают.
— Откуда такие познания? — Филип и вправду не понимал, как воспитательница детского сада могла настолько хорошо разбираться в акциях.
— Хобби, — не моргнув глазом, парировала Джинни. В самом деле, почему нет?
Филип, похоже, поверил.
— А еда, одежда и прочие расходы? — спросил он. Джейсон сказал, что Джинни требует денег, но умолчал, что это только плата за образование. Если Дэймон действительно сын Креона, она могла бы просить больше, гораздо больше. Ведь она имеет на это право.