С Днем Постояльца!
Шрифт:
Я понятия не имела, каковы на вкус калловинианские кальмары-пауки, и почему готовить их было плохой идеей, но сейчас было самое подходящее время, чтобы отговорить его от поисков загадки бургера.
— Как я уже говорила, эта еда недостойна твоего мастерства. Это ниже твоего достоинства.
Он выпрямился во весь рост. Его грудь расширилась.
О, нет.
— Я продублирую его! Абсолютно!
— Орро…
— ОГОНЬ!
Он резко обернулся. Гостиница открыла перед ним дверь кладовой, и Орро исчез в кармане внутри реальности, чтобы поискать ингредиенты.
Я потерла лицо
— Не получилось? — пробормотал он.
— Огонь, — ответила я ему.
— Так хорошо, да?
— Я нахожусь на крошечной планете, и в мою сторону движется комета, и я ничего не могу с этим поделать. — Я подняла трубку телефона. — Готов?
— Готов.
Я набрала нужный номер. Один гудок, второй…
— Да? — в трубке раздался отрывистый мужской голос. Этот человек казался слишком молодым, чтобы быть Рудольфом.
— У меня сообщение для мистера Рудольфа Питерсона.
— Слушаю.
— Вы мистер Питерсон?
— Я передам ему ваше сообщение.
— Я предпочту передать ему лично.
— С этим проблема.
Я взглянула на Шона. Он кивнул. У нас просто не было выбора.
— Передайте ему, что встреча, которую он так долго ждал, состоится 16 января в 17.00 по Центральному времени по следующему адресу. — Я продиктовала ему адрес «Гертруды Хант». — Временной интервал для этого визита очень короткий. Он не должен опаздывать, иначе не застанет ее.
— Понял.
Мужчина повесил трубку. Ну, вот и все.
— Я проверил Питерсона, — сказал Шон.
— Что ты выяснил?
— Он засранец.
— Ладно. Сильное заявление, но не информативное.
Шон откинулся назад.
— Он заработал свои деньги на недвижимости. Он начинал как агент, а потом стал застройщиком. Когда случился жилищный кризис, многие строительные компании потерпели крах, и он по дешевке скупил их оборудование и землю, на которой они застряли. Он также нанял большинство своих бывших конкурентов в качестве менеджеров проектов в комплекте с их рабочей силой. Его люди вывернули это так, словно он герой, раз дает безработным предпринимателям шанс поставить еду на стол. На самом деле он заключил с ними ограничительные контракты с отказом от конкуренции, что фактически сделало его единственным строителем на нескольких ключевых рынках в Аризоне, Колорадо и Юте. В некоторых случаях заработная плата не выплачивалась, и пособия не предоставлялись. Когда люди жаловались, он их увольнял. Если они продолжали жаловаться, он тащил их в суд. Он очень верит в соглашение о неразглашении.
— Звучит все хуже и хуже.
— Одна аризонская газета написала о нем статью, и он подал стратегический иск против участия общественности. Это тянулось три года. Газета, в конце концов, выиграла суд, но иск занял так много времени, что они тем временем обанкротились и были вынуждены закрыться. К этому моменту он уже перешел на другие виды бизнеса. Песня новая, вот танец тот же — он нацеливается на предприятия на грани банкротства, дешево их скупает, а затем наживается на их отчаянии.
Мне все это не нравилось. Рудольф Питерсон был из тех людей, которые могут причинить неприятности,
— Не волнуйся, — сказал Орро, выходя из кладовой и холодильной камеры с кучей продуктов в руках. — Если этот человек создаст нам проблемы, мы накормим его Гранд бургерами. Как только он съест достаточное их количество, его тело, несомненно, потерпит неудачу.
Если бы все было так просто.
***
Я провела все утро, переделывая комнаты дрифенов. Дистанция между мной и «Гертрудой Хант» все больше ширилась. Я чувствовала это каждый раз, когда мне нужно было сделать что-то сложное. Это было все равно, что пытаться сделать сложный рисунок тупым карандашом. Я могла бы заставить гостиницу делать то, что я хочу, но это требовало большой концентрации и периодических переделок.
Я никогда в своей жизни не испытывала ничего подобного. Я родилась в гостинице, всю мою жизнь ее присутствие было постоянным, она была третьим родителем, всегда готовым подхватить меня, если я споткнусь. Вчера я прочитала несколько дневников хранителей, которые «Гертруда Хант» хранила в своей базе данных, ища кого-то, у кого возникали проблемы с моими симптомами. Но я ничего не нашла. Отдаление было налицо, и чем больше я его ощущала, тем ближе подбиралась к панике.
Я не могла сказать, стало ли мне лучше или хуже. В конце концов я присела на украшенную орнаментом лестницу, чтобы перевести дух и отдохнуть, чувствуя, «Гертруду Хант» вокруг себя.
— Все в порядке. — Я погладила ступеньки кончиками пальцев. — Мы с этим разберемся. Не беспокойся. Я никуда не собираюсь уходить.
Там меня и нашел Шон.
Он вошел в дверной проем с размеренной грацией, без лишних движений, без отклонений от курса, и направился прямо ко мне. Чудовище следовала за ним, издавая счастливые фыркающие звуки.
Он сел рядом со мной и посмотрел на мою работу.
— Красиво.
— Спасибо. Как там наши системы вооружения?
— Убийственные. — Он вложил в это слово тонну сарказма.
— На самом деле?
— Нет. Северная пушка частично разгромлена. Один из дразири, должно быть, послал в нее дальнобойный тепловой заряд. Все поджарилось. Эти ЧЕРТОВЫ агрегаты не хотят со мной разговаривать.
— Я купила их подержанными у одного мородиакианца. Гостиница частично интегрировала их, но если тебе надо запустить диагностику, тебе надо говорить на их языке.
— Значит, я должен рычать на эти ЧЕРТОВЫ агрегаты?
— В значительной степени. Шон, я знаю, ты умеешь рычать. Я слышала, как ты это делаешь.
Его верхняя губа дрогнула в оскале, выдавая проблеск клыков.
— Ох, как страшно. У мородиакианских ЧЕРТОВЫХ агрегатов нет ни единого шанса.
— Ты что, смеешься надо мной?
— Ага.
Я прижалась к нему всем телом. Он приобнял меня рукой.
— Нам нужна модернизация. Или хотя бы починить то, что есть, — сказал он. — Пушки «Стелс» спереди в хорошем состоянии, но это антиквариат. Около трети дальнобойных орудий, которые смотрят на поле, вышли из строя, и только использовав жевательную резинку и скотч, я могу что-то сделать. Нам нужна замена.