С горячим приветом от Фёклы
Шрифт:
Ну и прекрасно, пусть оставит эту несносную кофту себе. Будет ей родовое проклятие.
– Вот что мне с тобой делать? – Валюха неожиданно всхлипнула. – Ты же весь мокрый!
Она чуть ли не в волосы себе вцепилась, демонстрируя отчаяние. Я даже испугался немного – вдруг заплачет? Но Валюха схватила меня за руку и потащила в прихожую. Там стоял огромный стенной шкаф, в который она нырнула с головой и уже через секунду вынырнула обратно с жуткой курткой в руках. Я как глянул на помпоны, сразу понял: наша соседка – прямой потомок викингов. Эти никогда не сдаются!
Ладно
Кладбище я как-то плохо запомнил. Не успели мы выйти из автобуса, как начался дождь, и всех нас смыло в одну большую лужу. Вот этой печальной лужей мы и поплыли куда-то вверх по дорожке. Под ногами у меня противно чавкало и хлюпало. Я сначала думал, что это грязь, и удивлялся, почему ее не видно. Земля-то была сухая! А потом понял, что чавкает и хлюпает у меня в носу. Просто я так низко опустил голову, что перепутал ее с ногами.
Мы всё шли и шли. А потом вдруг наша лужа резко тормознула, и бабки в платках снова завыли, как тогда в комнате.
– До сих пор не верится, – всхлипнула с ними заодно Валюха. – Был человек – и нет его.
«А что тут такого невероятного? – подумал я. – Мне вот иногда в жизнь не верится. Вдруг это не жизнь, а сон? Ну или там бред какой! А смерть что? Тут всё ясно. Был человек – и нет его. Какие могут быть варианты?»
Я стоял с дядей Колей под зонтом и ненавидел весь белый свет. Из-за этой куртки в первую очередь. Надо было сразу на кофту соглашаться, а не корчить из себя. Подумаешь, жираф! Но и Валюха, конечно, додумалась. Вот зачем так издеваться над человеком? Я же в ней как гном-брадобрей!
Меня прямо затрясло от злости.
– Коля, веди ты его отсюда! – подала голос Валюха. – Он же колотится весь. Еще не дай бог заболеет.
– Пойдем-ка, брат, в автобус. – Дядя Коля дернул меня за помпон.
Я сначала сопротивлялся, мол, не хочу в автобус, мне не холодно, но он уже прямо пихал меня в спину, так что я плюнул и пошел. А смысл там стоять? Ясно же, что Фёкла отчалила на небеса. И возвращаться, как я понял, не собирается.
После кладбища были поминки. Когда мы вернулись домой, там уже накрыли большой стол с разными салатами и бутылками в центре. Все уселись и стали праздновать. Правда, я так и не понял, что именно, – Фёкла ведь не родилась, а умерла. Хорошенький такой повод для веселья.
Я положил себе на тарелку куриную ногу и полез за штору – мне там нравилось. Нога смотрела на меня с тоской и на вкус оказалась такой же – ни о чём. Я не стал доедать.
Дядя Коля сидел возле тумбочки, на которой стоял Фёклин портрет. Он всё смотрел на него и кивал, словно здоровался.
– Эх, Пална, Пална. Так и сгорела. А ведь могла сиять! – Он драматично вздохнул. Ну вылитая Офелия!
Я тут же вспомнил, как Фёкла мне выговаривала:
– Чего стонешь, как Офелия? Жизнь и так не медом мазаная, чтобы лить слезы зазря. Еще наплачешься.
Я тогда потерял свой брелок с драконьим глазом и считал, что моя жизнь вообще закончена. Теперь это казалось несусветной глупостью.
– И всё-таки она была большим человеком, – торжественно провозгласила тетя Валя. – Не каждый так сможет – взять чужого мальчика, да еще одной его поднимать.
– А что с мальком-то будет? – зашептались бабульки. Я как-то сразу понял, что это они обо мне, и выглянул из-за шторы. Мне, конечно, было всё равно, что со мной теперь будет, но мало ли.
– Ну, что будет. – Валюха опустила глаза в пол. – Заберут в учрежде-е-ение.
Она вдруг споткнулась на слоге. Не знаю, может, от волнения. Но получилось очень смешно, словно Валюха заблеяла. Я как захохочу! И все тут же посмотрели в мою сторону.
– Дуроватый, что ли? – зашептались бабульки.
– Да что вы такое говорите! – зашикала на них Валюха. – Прекрасный мальчик. Развитый. Это у него нервное.
«Ха-ха! Развитый! – Я прямо глаза закатил. – Вот Валюха дает». На самом деле она считает, что я – вундеркинд. Но никогда не говорит об этом вслух, чтобы не задевать себя за живое. Потому что ее Маринка учится через пень-колоду, а я – твердый хорошист. И при этом ужасно ленивый.
На самом деле никакой я не вундеркинд. У меня просто память хорошая. Я что увижу – тут же запоминаю. Поэтому моя голова всякой ерундой забита. Я иногда сам себе удивляюсь, сколько в ней всего помещается. А еще мы с Фёклой любим фильмы всякие смотреть, особенно старые. И канал «Культура». Там столько всего интересного показывают – обалдеть можно. Людей всяких исторических. Я как насмотрюсь про какого-нибудь Бродского, так потом весь двор своими знаниями наповал сражаю. Бабки так вообще сразу крестятся. Говорят, что меня бес попутал. А Фёкла говорит, что это их маразм попутал.
– Севушка, ну что ты, а? – Валюха вдруг одернула штору. – Иди покушай!
Она стянула меня с подоконника и усадила за стол, рядом с Маринкой. Так мы и сидели в унынии. Маринка поначалу что-то мямлила, но потом затихла. А я всё думал про Фёклу.
Вдруг она не умерла? Может, это у нее летаргическое? Я читал, такое бывает! Вон один мужик в Азии лег и уснул, а все подумали, что он умер, и похоронили его. А что еще было делать? Но мужик тот, оказывается, и правда просто уснул. А потом такой проснулся через сто лет и думает: «Ничего себе я поспал!» А все те, которые думали, что он умер, на тот момент уже сами умерли. Мужик остался один и потом всё приговаривал: «Лучше бы я тогда и правда умер!» В общем, ужас.
Я с надеждой посмотрел на дверь – вдруг там сейчас появится Фёкла? И все как заорут «зомби! зомби!» и разбегутся кто куда. А мы останемся вдвоем и будем жить как раньше. И я буду самым хорошим и самым послушным в мире. И даже убирать в квартире буду сам. Ну, кроме туалета. И даже если окажется, что она зомби, – всё равно плевать, пусть только вернется. Это еще и лучше. Зомби же любят грязь. И хаос! Уж этого добра у меня навалом, особенно в ящиках.
«И в голове!» – добавила бы Фёкла, если бы услышала.