С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает
Шрифт:
И такой человек нашелся.
— Тони? Черт возьми, как дела? — спросил женский голос.
Это была Антуанетта, которая брала у меня в первую неделю телевизионное интервью для «Трехчасовой жизни».
— Антуанетта! У меня хорошо, а ты как?
И я крепко-прекрепко ее обнял. Это было мое объятие для всех, но вынести его пришлось бедной Антуанетте. Слегка потрясенная, она высвободилась из моих рук и представила мне Кару, именно эта добрая душа организовала для меня мобильный телефон.
— Мы слушали тебя по радио, — сказала Антуанетта, — и это звучало так удивительно, что мы просто должны были уйти с работы и
— Вы должны были прийти на марш. Почему вы не пришли на марш?
— Что, выглядеть полными идиотками? Нет, спасибо, мы предоставили это тебе.
Разница между их и моей работой стала очевидна.
— Я тут собираюсь выпить, — сказал я, — с Брендой и Джоном, вы к нам не присоединитесь?
— С удовольствием. У тебя все нормально? Ты выглядишь задумчивым.
— Есть немного. Так странно, когда все подходит к концу. Такой резкий спад. Думаю, я могу впасть в депрессию.
— О, уверена, ты будешь в порядке.
Может быть, путешествие и закончилось, но одна тема оставалась постоянной. Кто-то исправно спасал положение. На сей раз это были Антуанетта и Кара. Когда скромный праздничный напиток был почти выпит, Антуанетта повернулась ко мне.
— Что ты собираешься делать?
— Со всей откровенностью: не имею ни малейшего понятия.
— Почему бы тебе не пойти с нами? — спросила Кара. — Мэри из офиса уезжает, и мы идем на ее прощальный обед.
— Я бы с удовольствием, но я не могу явиться без приглашения.
— Можешь и явишься.
Довольно странный способ отметить мое достижение — явиться без приглашения на чужую вечеринку, однако цель была та же — отвлечь меня от мысли, что все закончилось. После того как обед был съеден, я взял такси до «Рориз», гостиницы, где я останавливался, когда впервые сюда приехал. Таким образом круг замкнулся, и путешествие обрело завершенность.
Казалось, машины были повсюду, все происходило ужасно быстро, целые толпы чем-то занятых людей сновали туда и сюда… Это был шок после тишины ирландской глубинки. В той тихой заводи я выявил прямую взаимосвязь между ритмом жизни и количеством времени, необходимым бармену, чтобы налить тебе пива. Там это было приятнее, потому что, пусть у бармена могла уйти целая вечность на то, чтобы тебя заметить, принять заказ, наполнить кружку на три четверти, потом подождать невесть сколько, пока пена осядет, и только тогда ты получал пиво, но все это включало также участие в разговорах и в самой жизни. Возможно, здесь, в Дублине, было то же самое, если ты соответствовал обстановке, но я не был готов перестраиваться, я был здорово выбит из колеи огромным количеством людей. И если Дублин вызвал шок, то как я себя буду чувствовать в Лондоне?!
В такси я передумал оставаться. До этого я планировал задержаться в Дублине на несколько дней, осмотреться и в общем-то покупаться в славе. Однако теперь это казалось неудачной идеей, отчасти потому, что работа, которую я приехал сделать, похоже, была сделана, а отчасти потому, что славы оказалось маловато, чтобы в ней купаться. Не лучше ли отправиться домой, зарядить старые батарейки и встретиться со старыми друзьями свежим и восстановившим силы? Решено, утром я выберу рейс и к вечеру улечу.
Остался один вопрос. Что делать с холодильником? И снова я изменил свое решение. Моей первой мыслью было попытаться его продать. Меня повеселила идея о размещении объявления в местной газете:
«Продается: холодильник, владелец заботливый, пробег небольшой, переносит дорогу хорошо, возможны повреждения из-за морской воды, ни разу не был включен в розетку, надо смотреть».
Второй идеей было предложить Джерри Райану выставить его в эфире на аукцион и пожертвовать деньги на благотворительность. Это был самый благородный вариант и, возможно, его и следовало выбрать, но проблема в том, что я слишком к нему привязался. Когда я смотрел на него, то испытывал истинную привязанность. Я знал, что это ненормально — испытывать подобные чувства к холодильнику, но я просто не мог его отпустить. Слишком уж через многое мы прошли вместе. Это был не обычный холодильник, это был Сирша Моллой, полностью, с верха до низа, покрытый надписями от поклонников и друзей. Это были мои воспоминания. Я мог бы держать его в своем кабинете дома. В конце концов бутылка минералки станет святой водой, когда ее поставят в холодильник, освященный матушкой-настоятельницей. И поздно ночью я мог бы поднимать необычный бокал, смешав его с каплей явно неосвященного алкоголя.
Рори был рад меня видеть.
— О, значит, ты сделал это. Можно я подпишу холодильник?
— Если найдешь место.
Он осмотрел всю поверхность и не нашел ни одного свободного участка.
— Тогда придется подписать его снизу, — сказал он, поднял холодильник и так и сделал. — Полагаю, сегодня ты устроишь грандиозную вечеринку.
— Вообще-то нет.
— Нет? Почему?
— Ну, на самом деле все не слишком сходится, да я и не уверен, что правда хочу каких-то вечеринок.
Рори посмотрел на меня так же, как тогда, когда я впервые приехал сюда недели назад в компании с холодильником. Как на сумасшедшего.
Я мог бы пойти повеселиться и хорошо провести время, Антуанетта и Кара были так добры, что пригласили меня присоединиться к их друзьям, чтобы выпить по стаканчику, но мне просто не хотелось. Вместо этого я прогулялся, в одиночестве спокойно поужинал и вернулся, чтобы посмотреть в своей комнате телевизор.
Делать было больше нечего.
Я сидел и смотрел политические дебаты между Берти Ахерном и Джоном Брутоном, двумя кандидатами на верховный пост в ирландской политике. Прошло всего несколько дней предвыборной кампании, а эти двое боролись с такой же идеальной осторожностью, какую я наблюдал всего месяц назад на всеобщих выборах в Британии. Выбирать между ними было непросто. Оба были льстивы, искусно манипулировали и избегали ответов на вопросы. Были ли они такими постоянно, вот что интересно.
— Как дела, Берти?
— Я с удовольствием подробно отвечу на этот вопрос, если можно, но сперва позволь ответить на вопрос, который ты задал мне в прошлый четверг…
Это было отнюдь не идеально — провести последний вечер в Ирландии за просмотром телевизора в номере отеля, но ничего больше не происходило, а у меня просто не было сил или желания сделать так, чтобы что-то произошло. Может, оно и к лучшему. Настало время «вернуться на землю». Я жил иллюзиями и теперь настал момент вернуться в реальный мир, где самодовольные политики борются по телевизору за голоса, которые помогут им сформировать наше будущее. Реальный мир, будущее. Где холодильники стоят на кухне.