С Луны видно лучше
Шрифт:
А тут уже все мертвецки бездействовало. На лицах проступил холодный пот. В воздухе повисла рука доктора, уже собирающаяся вколоть иглу в пациента. Тот врач, женщина, остановилась в неудобной позе, не решаясь на что-либо. Остальные врачи просто в ступоре смотрели на меня, дрожа от любого шороха.
Звуки за дверью не стихали, а только росли. К происходящему стали проявлять нездоровое внимание без исключения все, кто случайно проходил мимо. Уже через минуту у двери столпилась вся больница. За этим нервно наблюдал все еще валяющийся под группой врачей пациент. Я вдруг вздрогнул,
– Не двигайтесь! – закричал он. – Заприте двери, немедленно! Пусть в комнате останемся только мы впятером. Выметайтесь, живо!
Не колеблясь ни секунды, все покинули нас: меня, землянина в моих руках, пациента с его схваченным и третьего пациента. Уверен, все были искренне рады покинуть эту палату.
Пациент прильнул ко мне. Ни минуты его лицо не выразило сомнения или неуверенности. Он был спокоен, хладнокровен. Был таким, каким я был давно.
– Теперь уж все будет, не сомневайся, - сказал он мне. – Не сомневайся.
Палата понемногу заполнялась светом не обремененного утра. Но ситуация не останавливалась в своем развитии. Врачи не оставляли нас и переговоры с нами вели через дверь. Нас просили сначала отпустить врачей, но настойчивый тон пациента убедил всех не сопротивляться нам. Впервые я осознал настоящий страх по отношению ко мне. Холодная надменность, присущая желтому дому, сменилась трепетным вниманием к нашим особам. Но я и теперь не понимал намерений пациента. Все стало ясно, когда пациент просто и спокойно ответил на вопрос о наших требованиях:
– Мой друг всего лишь хочет улететь на Луну. Ваша задача – сделать это возможным.
– Понимаю, - прозвучало в ответ. – Слышим не в первый раз. К сожалению, не в наших это силах.
– В ваших, в ваших, - говорил пациент. – Вы в этом убедитесь, когда ее мозг будет размозжен по соседней стене, трусы!
Промолчали. А я заметил жуть в глазах наших пойманных врачей. Они смотрели на нас и тряслись от движения пистолета по их головам. Женщина даже плакала, но не возражала нам. Мне стало очень жаль, что в своих целях мы используем людей, хоть и был уверен, что с ними ничего не произойдет. Увидев эту слабину, пациент меня быстро поправил:
– Не думай даже. Ты и не знаешь, какие они, люди. Особенно, тут. Наполнись жестокостью, безжалостностью, будь крепче этих слез.
– За что мне держать на них зло?
– За то, что ты здесь. Просто вспомни об этом. Ты видел тех безмолвных атрофированных людей, ни на что не способных? Это они их такими сделали, - он ткнул пистолетом ей в лицо, - они. И меня обещали выпустить, обещали лечение не больше чем на месяц, но вот ты видишь, я тут, и ничто меня уже не
Его неординарный, не свойственный ему взгляд, который так и сверлил меня, застыл на мне, как будто он бежать хотел куда больше. Я слабел под его черными глазами. Кажется, в жизни некоторые земляне знают гораздо больше меня. Я впервые понял, что по-настоящему никого на самом деле не знаю. Даже этот пациент. Как однозначен он был, но знаю ли я, что скрывается под облаком нерушимой уверенности? Нет, не знаю. Это ли оттого, что я не ил никогда ни в каком обществе, или вы тоже не имеете представления о том, что представляет собой иной землянин? Меня ли одного поражает мысль об абсолютной неведомости того, кто рядом, или это и ваша беда, люди?
Но мне искренне приятна, а главное – непонятна. В палате нашей было спокойно, даже странно. На наши условия не отвечали ничего. Не соглашались и не отрицали. Раз, правда, когда пациент осведомился, о событиях, нас уверили, что ракету нам предоставят, но пациент наорал на них, сыпля угрозами.
– Но ведь они же согласились.
– Понимал бы ты что! Они принимают нас за психов, скажут что угодно! Глупая и наглая ложь! Не верь, главное – не верь.
– Что же тогда?
Пациент задумался на минуту, а затем велел одному врачу зайти к нам с телефоном. Вошли.
– Заходите. Сядьте. Куда? На пол, пошевеливайтесь, доктор.
– Что вам нужно? Остановитесь, пока не поздно. Обещаю, вам полегчает и вы скоро сможете…
– Молчи! Я знаю, слышал и не раз! Ты больший псих, чем я, если надеешься, что я поверю. Сел. Бери в руки телефон…
И можете ли вы себе представить, что заставил сделать врача космонавт? Он заставил его звонить по всем администрациям, от низшей, к высшей. Все условия были изложены. Врач долго, кстати, доказывал свою собственную адекватность, но все же сумел. Нам пообещали исполнить все, так как боялись, что жертвами станут все, кто находится в больнице. Помните, покидать ее мы запретили, хоть и не уверен, что нас послушали.
Глава 33: план рушится
Опасность мы чувствовали яснее наступавшего незаметно дня. Неожиданно солнце скрылось за серыми тучами, предвещавшими дождь. Наставший полдень был больше похож на вечерний час. Завывал тревожный ветер, словно плача о нашей судьбе двух полоумных. Я стал серьезнее, пытался собраться с мыслями. Будущее предвещало беды или чудесное спасение. И я уповал на второе, ожидая первого.
Чувствуя подвох, пациент, немного сомневаясь, сказал в дверь:
– Заходите все! Быстро!
Тут же распахнулась дверь, и люди, десятка два, не больше, зашли на подкашивающихся ногах в палату. Они прижимались друг к другу, ожидая указаний.
– Все сели, - спокойно, но повелительно произнес пациент.
Ему покорились. Он отпустил женщину сесть к ним, и она радостно прильнула к остальным землянам. Из-под кровати пациент вытащил еще немало оружия, и теперь ходил перед врачами, поочередно наставляя его на них.
– Когда наши условия будут выполнены? – спросил он.