С любовью, Дракула
Шрифт:
– А если ты отпустишь его, и я об этом узнаю, – а я об этом узнаю, не сомневайся, – ты будешь наказан до конца своей бессмертной жизни.
Я кивнул, стараясь не показаться чересчур испуганным.
Отец перевел взгляд на Драгоса.
– Я не услышал.
Казалось, волк сейчас взорвется с силой сверхновой звезды. Кожа побагровела, руки сжаты в кулаки. На лицо выросли густые бакенбарды (на заметку: если у оборотня на ваших глазах выросли бакенбарды, скорее всего, он станут последним, что вы увидите в своей жизни.)
– Как скажешь, господин
– Можете идти, – махнул рукой папа. Он встал и, махнув плащом (для эффектности, я полагаю), удалился вверх по лестнице.
По залу прокатился громкий шепот теней. Он ничего не выражал – ни страха, ни беспокойства. Шепот теней понимают только тени.
Я убрал нетронутый бокал и поднялся, бросив быстрый взгляд на провожатого.
– Ну… Э—э—э… – красноречиво отозвался я.
Драгос резко встал, толкнув стол, отчего тот чуть не перевернулся, и почти бегом устремился к выходу.
Я редко пользуюсь дверью. Едва напрягаясь, я изменил свое тело: руки обросли кожистой перепонкой, пальцы скрючились в маленькие лапки с цепкими коготками, я весь покрылся короткой черной шерстью. И ночным крыланом вылетел из окна.
Глава 2
Ночь Превращений
Пролетая над садом, окольцовывающем Кровавый Дом, я подумал, что нас стоило бы завести садовника. Некогда аккуратные деревца разрослись, повсюду вился плющ. Круглый колодец исчез в траве. Каменная тропинка от крыльца до кованных ворот потрескалась, между щелями проросли сорняки и даже дикие цветы. Сад выглядел заброшенным.
С Драгосом мы встретились за воротами Кровавого Дома. Думаете, я собираюсь мучить бедного волка? Он долгие годы не видел свою семью. И все из—за той просьбы…
А еще я не хотел везде таскаться с ворчащим и ноющим бородатым громилой в одной белой майке.
– Ты ведь уже взрослый, – проворчал Драгос. – Зачем тебе нянька?!
– Вот именно, Драгос, – ухмыльнулся я. Оборотень приподнял бровь. – Смотри какой у нас план.
– У нас есть план?
– Нам нужно избавиться друг от друга, но так, чтобы отец не узнал, – продолжил я, не обращая внимания на его вопрос. – Понимаешь?
Драгос качнул головой, но в его глазах появился интерес. Он почесал подбородок.
– Не совсем.
– Ты идешь к своим, а я в город, отцу ни слова. – Пояснил я, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее. – Встречаемся на рассвете, а если спросит, как прошло, то было шумно, скучно и многолюдно. Идет?
– Но ведь Влад…
– Папа сказал: «если я узнаю». – напомнил я. – Так постараемся, чтобы не узнал. Пусть это будет наш секрет.
Брови волка резко взметнулись вверх. Он бросил тоскливый взгляд в сторону леса.
– Идет. Тогда до встречи.
Улыбнувшись как щенок, он кинулся в чащу. Я проводил его взглядом, прекрасно понимая, что, если отец узнает об этом, мне конец.
Неудивительно, что я его любимый хозяин.
Я снова обратился в крылана и взлетел в ночное небо. Редкие звезды походили на веснушки. Холодный ветер играл ветвями деревьев. Я вдохнул полной грудью: как хорошо снова выйти из дома!
Над той частью города, где расположились частные дома, тьму рассеивали частые огни фонарей; на крыльце каждого дома красовались тыквы с вырезанными рожицами. Они были скорее смешными, чем страшными. По улицам сновали дети в костюмах чудовищ и сказочных существ.
Воздух был прохладный. Листья на деревьях вокруг городка уже опали, их ветки стали похожи на тонкие острые пальцы какой-нибудь ведьмы из «Сказок братьев Грим». Осенний ветер ерошил черную шерсть.
Пролетая над стайкой ребят, одетых в ведьм и колдунов, я опустился пониже. Они заметили меня и громко рассмеялись, кто—то даже пошутил про Дьявола. У каждого в руке было по бумажному пакетику в форме тыквы с зубастой ухмылкой.
Я разглядывал их, и на душе становилось тепло. Наверное, поэтому я и люблю Хэллоуин больше других праздников: все собираются на улице, чтобы провести время вместе. Мне всегда становилось немного грустно, потому что мы отцом никогда ничего не делаем вместе. Видеть малышей, спотыкаясь, идущих за руки со своими родителями к очередному дому, было больно, но вместе с тем и радостно.
Я бы, возможно, и дальше предавался теплым мыслям об истинном предназначении Хэллоуина, если бы в голову мне не пришла почти безумная мысль. Как давно я не справлял праздники? Даже такие простые и не требующие особой подготовки? Наверное, уже полвека. Я не особенно люблю свой день рождения, он только лишний раз напоминает, что отцу некогда возиться со мной, а друзей у меня нет.
Я решил смешаться с толпой.
Я плавно спикировал за угол ближайшего дома и в мгновение ока обратился собой. Признаться, это очень неприятно. Особенно пугает резкое улучшение зрения: крыланы почти слепы.
В окне рядом горел свет. Я заглянул в него, пытаясь сосредоточиться на еле заметном отражении. Черные волосы, как всегда, причесаны и аккуратно уложены, к ним претензий нет. Я поправил воротник белой рубашки, прикрыв родинку на шее. Никогда ее не любил. Я оценивающе оглядел себя с ног до головы. Отчего—то меня колотило, хотя вечер сегодня был теплый (но даже если и холодный, меня это ничуть не трогает – я совсем не чувствую холода). Я вполне мог сойти за смертного студента, если никто не обратит внимание на мою смертельную бледность.
Смешаться с толпой в самый разгар Хэллоуина было проще простого. Вокруг меня сновали стайки детей, одетых в своих любимых персонажей комиксов, фильмов и книг. Я видел Франкенштейна, держащего за руку кого-то вроде Пасхально Кролика из «Хранителей снов». Я видел и ребят постарше: Чудо-Женщина вела за руку, по-видимому, своего младшего брата, одетого как Бэтмен. К углам жались группы друзей в парных костюмах.
Я так замечтался, разглядывая прохожих в цветастых костюмах, что не обращал внимание на то, куда иду. До тех пор, пока не врезался в кого-то.